Дневник комиссара - [9]

Я обхожу нашу небольшую колонну и объясняю всем, что в настоящее время наша основная задача — как можно глубже забраться в тыл противника, организовать базу и только тогда можно начинать активные действия. Сейчас, даже при неожиданной встрече с противником, нельзя принимать бой, а надо немедленно уходить…

Медведев оказался прав: наша разведка, идущая впереди, действительно увидела вражеских связистов, проверяющих телефонный кабель. Не открывая огня, гитлеровцы бросились бежать.

— Без команды не стрелять! — крикнул Медведев. — Шире шаг!

Мы почти бежали, стараясь до наступления темноты уйти от опасного места. Когда стемнело, отряд пошел медленней, изредка сверяясь с картой и компасом. Был уже час ночи, когда Медведев разрешил сделать привал. Староверов, командир и я стали по очереди проверять и сменять часовых.

После очередной смены караула я лег и моментально заснул. Вдруг будто кто-то толкнул меня в бок, я проснулся: недалеко от нас громко говорили по-немецки. Я приподнялся и обомлел, увидев замаскированные фашистские танки, возившихся около них солдат. Оказалось, что наш отряд спал на самой опушке леса в кустарнике, буквально в двух шагах от гитлеровцев.

— Дмитрий Николаевич, Дмитрий Николаевич, Проснитесь! Фашисты рядом! — тихо тормошил я Медведева.

Тот сразу проснулся и все понял.

— Надо незаметно уходить, а то погубим весь отряд.

Мы осторожно разбудили бойцов и незаметно ушли от опасного места. Вот уже второй раз мы встречаемся с врагом, и он остается целым и невредимым. Ничего, так недолго будет продолжаться — мы все еще наверстаем…

«15 сентября.

Вышли по направлению южнее Клетни. Дошли до дороги и обнаружили небольшую мотоколонну противника, которую и обстреляли».

Вот и наступило боевое крещение. При переходе через большак у Сальниковых хуторов Клетнянского района разведчики, шедшие впереди отряда, доложили, что приближается колонна автомашин.

— Как ты думаешь, Георгий, сейчас можно дать бой? И ребята подбодрятся, а то они уже стали ворчать, что мы на врага только смотрим, а не воюем с ним, — обратился ко мне Медведев.

— По-моему, ты прав, надо давать бой! — согласился я.

Бойцы залегли в кустах и стали терпеливо ждать. Впереди автоколонны трещал мотоцикл, за ним двигался бронетранспортер с солдатами, за ним шла легковая машина. На ее заднем сиденье развалился генерал. Замыкал колонну грузовик с солдатами и мотоциклисты.

Медведев передал команду: огонь открывает Староверов, он должен был «снять» шофера передней машины.

Автоколонна поравнялась с нами, и почти одновременно раздались выстрел Староверова, треск автоматов, разрыв гранат. Вспыхнул мотоцикл, фашисты в панике открыли беспорядочный огонь, но все их старания были напрасны: через несколько минут бой закончился. Все гитлеровцы были уничтожены.

После боя мы обнаружили, что пропал один боец — Королев, однофамилец боксера. Его искали, громко звали, но он так и не отозвался. Кто-то из бойцов вспомнил, что видел его на другой стороне дороги на опушке леса, он был в передовом охранении. Подождали еще четверть часа — Королев так и не появился. Дальше оставаться на месте боя было опасно, и отряд двинулся в путь.

Только несколько месяцев спустя, когда отряд опять проходил этой дорогой, мы узнали, что случилось с Королевым. Нам рассказали об этом местные жители. Как выяснилось, Королев лежал в засаде несколько поодаль от других, у моста, и когда начался бой, ему показалось, что он отрезан от отряда. Так как он знал, что мы должны пройти без выстрела, он встал и пошел искать отряд, но только отдалялся от него. Фашисты поймали Королева на следующий день и долго пытали его, стараясь узнать фамилию командира, численность отряда, его маршрут. Они перебили партизану нос, вырывали ногти, а потом повесили на том месте, где мы провели свою первую боевую операцию. Возле его ног сложили обгоревшие остатки машин и вывесили приказ, в котором объявили, что тот, кто снимет труп, будет расстрелян… Мы похоронили нашего товарища у этой березы, на развилке дорог. Но все это, как я уже говорил, произошло значительно позже, а в тот день отряд, успешно закончив бой, быстро двинулся дальше. Мы шли и чувствовали, что идем по своей родной земле, что здесь мы хозяева и что мы сделаем все, чтобы у ненавистного врага не было ни одной спокойной минуты, чтобы всюду поджидала его меткая партизанская пуля.

* * *

Уже прошло пять дней, как мы перешли линию фронта. Понемногу начинаем привыкать к нашей новой партизанской жизни. Пока отряд нигде не задерживается, мы останавливаемся только на отдых и снова идем дальше. Неважно обстоит дело у нас с едой: заранее подготовленной базы нет, переносить с собой продукты через линию фронта мы не могли, и теперь поневоле пришлось стать «вегетарианцами» — в основном питаться ягодами, почками с деревьев, травами и другим подножным кормом.

Если солдатами не рождаются, то партизанами и подавно. В сущности, кто мы такие? Очень штатские, очень мирные люди, прошедшие ускоренную военную подготовку, во время которой мы многое поняли, многое освоили, но вряд ли стали настоящими бойцами. Этому нам еще предстоит научиться. А пока наше штатское нутро нет-нет да и даст себя знать. Мы еще не перестроили себя, не изменились до конца так, как это нужно в новой обстановке, мы еще не стали партизанами.