Дневник интриганки - [23]

Перед самым уроком я, наконец, узнала причину, по которой мой отец пришел в школу. Одноклассники смотрели на меня волком. Они и раньше смотрели на меня как на какую-то гадость, но сегодня их взгляды источали лютую ненависть.

Не все, конечно, но многие.

И Кира, проходя мимо и пиная мою сумку, озвучила всеобщую претензию:

– Ну что улыбаешься, морда, журнал испоганила и довольна?

– Что? О чем ты?

– Ой, только не надо тут валять дурочку, ты поисправляла в журнале оценки тем, кто тебе не нравится. Молодец, нечего сказать. – И она любовно погладила на груди свою полупрозрачную черную кофточку, в тон которой на ней была длинная обтягивающая юбка. Сейчас одноклассница напомнила мне каркающую ворону.

Я вскочила, щеки у меня горели, сердце колотилось как сумасшедшее.

– Я ничего подобного не делала! – громко сказала я.

– Ко-ко-ко, кто это тут кудахчет? – Кира прищурила один глаз и, дунув на свою челку, противно сказала: – Ты попала, кур-р-рочка!

Мне хотелось ее ударить, кулаки сжались сами собой.

Я вспомнила закрывающуюся за мной дверь учительской и лежащий на столе открытый журнал. Так вот что они сделали. Не просто закрыли меня в учительской, а подставили.

– Ты сама это сделала! – выдохнула я.

Кира посмотрела по сторонам, обратившись к ребятам:

– Все слышали? Я сама это сделала! Сама взяла и исправила оценки себе и своим подругам! Как будто никто не заметит! Нормально!

Она все продумала. Значит, оценки исправлены и у нее, чтобы было не подкопаться. А чего я ждала? Я ведь знала, какая она. Эксперт по уничтожению каждого, кто ей не угодил.

Я тяжело вздохнула, и у меня вырвалось:

– За что ты меня так ненавидишь?

Кира громко рассмеялась.

– Ты себе льстишь. Ты жалкая неудачница и ненависти не заслуживаешь. Ненавидеть можно лишь равного себе! – Произнося это, Кира посмотрела на Лию, которая с отстраненным видом смотрела в окно. Означало ли это, что она ненавидела Лию? Но за что?

Я взяла сумку с крючка, у меня голос дрожал:

– Хочешь меня ненавидеть? Это можно устроить!

Когда я выходила из класса, было очень тихо. Я спустилась в гардероб, забрала вещи и хотела уйти, но охранник затребовал пропуск. Конечно, у меня никакого пропуска не было. Я пыталась объяснить, что мне стало плохо, но он лишь качал головой и посылал меня в медпункт.

Я уже отчаялась покинуть стены этой школы, но мне повезло. К дверям, одетый в мотоциклетную куртку и кожаные штаны, заправленные в высокие ботинки, шел Данила. Заметив меня, он обрадованно махнул рукой.

– Привет! Ты что тут делаешь?

– Пытаюсь выйти.

– Так в чем дело? Пойдем. – Он взял меня за руку и, проходя мимо охранника, бросил: – Алексей, все нормально, она со мной!

Мы вышли на крыльцо, я жадно вдохнула влажный воздух и поежилась. Сырость пробирала до костей.

– У вас уроки отменили? – спросил Данила.

– Нет, я сама ушла.

– Сбежала? – удивленно посмотрел парень.

От обиды у меня снова задрожал голос:

– Вчера меня закрыли в учительской, а сегодня обвинили в том, что я своим врагам оценки в журнале исправила. Отца вызвали.

– И много у тебя врагов?

– Вагон и маленькая тележка!

Он задумчиво покачал головой.

– Знал я одну девочку, у которой было врагов не меньше.

– И что она с ними делала?

– Она… – он помолчал, – создала из них верную армию, которую, в конце концов, возглавила. Темная история.

И мне даже казалось, я знаю, о ком эта история. Она такая же темная, как обложка дневника, хранившего эту историю. Но я промолчала. Данила подошел к мотоциклу и, вручив мне шлем, сказал:

– Поехали, развлечемся! Нельзя долго носить в сердце огорчение, от этого оно чернеет!

– Это и произошло с девочкой, которая возглавила армию своих врагов? – не удержалась я от вопроса.

Данила приподнял бровь и наклонил голову набок.

– Возможно!

Я села позади него на мотоцикл. Мы уже отъезжали, когда я заметила на крыльце отца. Он смотрел на меня с любопытством и удивлением.

Ого! Что это было? Кажется, я сейчас урвала крупицу отцовского уважения!

Данила обернулся и сказал:

– Мужик в костюме на нас так посмотрел!

– Это мой отец.

– Тот самый неловкий момент, – засмеялся Данила, – мне стоит развернуться и вернуть ему дочку?

– Конечно, если хочешь услышать, какой ты неудачник и что в его время парни были посмелее!

– Я тебя понял. – Он дал по газам.

Я крепче обняла его за пояс и прижалась щекой к его спине. От его куртки пахло как от моего дневника… Вернее, от дневника пахло как от Данилы. Да и дневник этот был не мой. Как и парень, с которым я мчалась на мотоцикле по городу.

Из-за утренних пробок покататься не удалось. Мы пошли в кино на первый сеанс, но в удобных мягких креслах было так хорошо и уютно, что мы остались и на следующий, накупив побольше попкорна и газировки.

После мы побродили по центру, фоткаясь на телефон у памятников и соборов. Из-за серых туч выглянуло солнце, позолотив купола, скрытую под пылью позолоту на оградах парков и решетках мостов. Солнце коснулось рыжей листвы на деревьях, и весь город вспыхнул, точно пламя – яркий-яркий.

Впервые с момента моего приезда я вдруг увидела окружающую меня красоту и поняла слова соседа о Петербурге, показавшиеся мне напыщенными.