Дневник Гуантанамо - [117]

Когда у нас было свободное время, мы всегда обсуждали религию и доставали Библию и Коран, чтобы читать, что говорят та и другая книги.

— Ты бы вышла замуж за мусульманина?

— Никогда, — ответила она.

Я улыбнулся:

— Лично у меня не было бы проблем с тем, чтобы жениться на христианке, если она не имеет ничего против моей религии.

— Ты пытаешься обратить меня? — эмоционально спросила Эми.

— Да, пытаюсь.

— Я никогда, никогда не буду мусульманкой.

Я засмеялся:

— Почему тебя это так задевает? Ты тоже пытаешься обратить меня, но меня это не беспокоит, потому что это то, во что вы верите.

Затем я продолжил:

— Ты бы вышла замуж за католика, Эми?

— Да.

— Но я не понимаю. В Библии говорится, что после развода нельзя выходить замуж. Поэтому ты потенциальная грешница.

Эми сильно задело, что я процитировал Библию.

— Хватит. И, если не возражаешь, давай сменим тему.

Я удивился и немного улыбнулся:

— Хорошо! Прости за этот разговор.

Так закончилось в тот день обсуждение религии, потом мы взяли перерыв еще на несколько дней и после продолжили диалог.

— Эми, я на самом деле не понимаю концепции Троицы. Чем больше я пытаюсь понять ее, тем сильнее путаюсь.

— У нас есть Отец, Сын и Святой Дух, они втроем представляют Бога.

— Подожди! Разъясни это для меня. Бог — это отец Христа, правильно?

— Да!

— Биологический отец? — спросил я.

— Нет.

— Тогда почему вы называете его Отцом? Если вы говорите, что Бог — это наш отец в том смысле, что Он заботится о нас, тогда я все понимаю, — прокомментировал я.

— Да, так и есть, — сказала она.

— Значит, нет смысла в том, чтобы называть Иисуса Сыном Божьим?

— Но так сказано в Библии, — ответила она.

— Но, Эми, я не верю в стопроцентную точность Библии.

— Все равно Иисус — это Бог, — сказала она.

— Так Иисус Бог или Сын Божий?

— И то и другое!

— Эми, звучит как-то нелогично, не замечаешь?

— Слушай, я очень плохо понимаю Троицу. Мне нужно поискать информацию и спросить у эксперта.

— Справедливо, — сказал я. — Но как ты можешь верить в то, чего не понимаешь?

— Я понимаю, просто не могу объяснить, — ответила Эми.

— Давай сменим тему, — предложил я. — По вашей религии я все равно обречен. Но что насчет бушменов, живущих в Африке, у которых нет возможности узнать об Иисусе Христе?

— Для них нет спасения.

— Но что они сделали не так?

— Я не согласна с тем, что они должны страдать, но так говорит моя религия.

— Довольно справедливо.

— А что насчет ислама? — спросила Эми.

— В Коране говорится, что Бог не наказывает, если не направляет посланника, чтобы тот научил людей.

Эми представила меня своему другу сержанту Чарльзу, который был из тех людей, что нравятся вам с первой встречи. Сержант Чарльз был невысоким тощим белокожим мужчиной примерно 30 лет. Он был более набожным и менее толерантным, чем Эми; он рассказал мне, что он баптист. Ему не нравились вопросы о его убеждениях, даже если их задавала Эми. Но он был веселым человеком, и ему искренне нравилось проводить время со мной. Он не был моим следователем, он работал с Тариком и приходил ко мне, потому что ему было интересно со мной разговаривать. Он скорее тот, кто любит, чем тот, кто ненавидит. Сержант Чарльз и Эми — хорошие друзья, и он боролся за улучшение наших условий.

Эми представила его мне как своего друга и человека, который поможет ей утолить мою жажду информации о христианстве. Хотя мне нравилось близкое общение с Чарльзом, он никак не помог мне понять Троицу. Он даже еще больше запутал меня и тоже предсказал мне не лучшую судьбу, отправив меня в ад. Закончилось тем, что сержант Чарльз поспорил с Эми из-за небольших различий в вере, хотя они оба были протестантами. Я понял, что они не помогут мне разобраться, поэтому поменял тему разговора, и так мы начали обсуждать другие проблемы.

Очень забавно, до какой степени неверно представление американцев об арабах: дикие, жестокие, бесчувственные и хладнокровные. Могу с уверенностью заявить, что арабы миролюбивые, чувственные, цивилизованные, а еще мы умеем любить.

— Эми, вы, ребята, заявляете, что мы жестокие, но если вы послушаете арабские песни или почитаете арабские стихи, вы увидите, что они все о любви. А американская музыка превозносит жестокость и ненависть по большей части.

За то время, что я провел с Эми, мы прочитали много разных стихотворений. У меня ничего не сохранилось, все осталось у нее. Еще Эми дала мне сборник своих собственных стихотворений. Ее творчество сюрреалистично, а я очень плох, когда речь идет о сюрреализме. Я почти не понимал, о чем были ее стихи.

Одно из моих стихотворений было написано под впечатлением от шедевра одного немецкого поэта по имени Курт Швиттерс. Его стихотворение называется «Анна Блум». Однажды я рассказал Эми об этом стихотворении, о котором я узнал, когда был в Германии, и которое мои братья перевели на арабский. Она принесла мне английский перевод, который сделал Швиттерс.

Oh thou, beloved of my twenty-seven senses, I love thine

Thou thee

thee thine, I thine,

thou mine, we?

That (by the way) is beside the point!

Who art thou, uncounted woman,

Thou art, art thou? People say, thou werst,

Let them say, they don't know what they are talking about.ц