Дневник Гуантанамо - [116]

Так как я никогда не занимался полноценно английским языком, мне была нужна, да и до сих пор не помешает, помощь в совершенствовании моих языковых навыков. Специалист Эми усердно работала над этим, особенно над моим произношением и грамотностью. Когда дело доходит до орфографии, английский становится отвратительным: я не знаю ни одного другого языка, в котором слово «полковник» пишется как «Colonel» и произносится как «Kernel». Даже носители языка испытывают колоссальные трудности с тем, что одни и те же буквосочетания не всегда произносятся одинаково.

А еще предлоги в английском совершенно нелогичны, вам просто приходится заучивать их. Помню, я все время говорил «I am afraid from…», а Эми поправляла меня: «Afraid of». Уверен, я сводил ее с ума. Моя проблема в том, что меня учили языку не те люди, а именно: полуграмотные служащие Вооруженных сил США. Поэтому мне нужен был тот, кто заменит мой неправильный английский на правильный. Может, все-таки существует шанс научить старую собаку новым трюкам, и это именно то, чем доблестно занималась специалист Эми. Думаю, у нее хорошо получалось, хотя порой нам было очень тяжело. Эми однажды забыла, что я нахожусь рядом, и сказала что-то вроде: «Amana use the bathroom»[128], и я спросил:

— О, Amana — это какое-то слово, которое я упустил?

— Даже не лезь в это! — ответила она.

Эми учила меня американскому английскому.

— Но британцы говорят так-то и так-то, — сказал я.

— Ты не британец, — ответила она.

— Я просто хочу сказать, что это слово можно произнести по-разному, — сказал я.

Но она не смогла объяснить мне все необходимые правила грамматики. Будучи носителем языка, специалист Эми чувствует язык, а я нет. Помимо своего родного языка, она говорила на русском и собиралась преподавать его мне. Я хотел изучить русский, но у нее было мало времени, и через какое-то время я потерял всякое желание. Такой ленивый человек, как я, не выучит новый язык, пока обстоятельства не заставят его это сделать. Эми очень хотела изучить арабский, но и на это у нее тоже не было времени. Ее работа занимала уйму времени и днем, и ночью.

К этому моменту мое состояние здоровья стало намного лучше, чем в Иордании, но я все еще весил меньше нормы. Моя иммунная система отказывалась работать, я подолгу болел, и с каждым днем мое состояние заметно ухудшалось. Иногда сопровождающая команда вела меня мимо стены с зеркалом, и мне становилось страшно при виде моего лица. Это было жалкое зрелище. Хотя еда в лагере становилась все лучше и лучше, мне это совершенно не помогало.

— Почему ты не ешь? — всегда спрашивали охранники.

— Я не голоден, — обычно отвечал я.

Однажды Эми случайно стала свидетелем того, какой мне подают обед.

— Можно я посмотрю на твою еду?

— Да, конечно.

— Что, черт возьми, они здесь подают? Это же мусор! — воскликнула Эми.

— Нет, еда нормальная. Я не очень люблю разговаривать о еде, — сказал я. И я на самом деле не люблю.

— Слушай, может, для тебя эта еда и нормальная, но она не соответствует стандартам. Нам нужно поменять твой рацион, — сказала она.

Затем произошло настоящее чудо — специалист Эми смогла за короткий срок организовать для меня адекватный рацион, который значительно улучшил состояние моего здоровья.

По американским стандартам Эми была религиозным человеком. Я был очень рад, что рядом со мной человек, у кого можно поучиться.

— Эми, ты можешь достать для меня Библию?

— Посмотрим, что я смогу сделать, — сказала она и действительно принесла мне свою личную Библию, специальное издание.

— Как попасть в рай согласно вашей религии? — спросил я ее.

— Ты принимаешь Христа как своего Спасителя и веришь, что Он умер за твои грехи.

— Я убежден, что Христос был одним из величайших пророков, но я не верю, что Он умер за мои грехи. Для меня это бессмыслица какая-то. Я должен сам заботиться о себе, совершая правильные поступки, — ответил я.

— Этого недостаточно, чтобы быть спасенным.

— Тогда куда я попаду после смерти? — поинтересовался я.

— Согласно моей религии, ты попадешь в ад.

Я искренне рассмеялся и сказал Эми:

— Это очень грустно. Я каждый день молюсь и прошу Бога о прощении. Искренне. Я превозношу его больше, чем вы. Как видишь, я не очень успешен в этой жизни, поэтому надеюсь только на загробную жизнь.

Эми одновременно злилась на меня и испытывала чувство стыда. Злилась, потому что я посмеялся над ее высказыванием, а стыдилась, потому что поняла, что не знает, как спасти меня.

— Не буду врать тебе: это то, что говорит моя религия, — сказала она.

— Ничего, у меня с этим нет проблем. Можете готовить суп так, как вы этого хотите. Я не злюсь из-за того, что ты отправляешь меня в ад.

— А что насчет ислама? Я попаду в рай?

— Это совсем другая история. В Исламе, чтобы попасть в рай, ты должна принять Мохаммеда, естественного преемника Христа, и быть хорошим мусульманкой. И поскольку ты отрицаешь Мохаммеда, ты не попадешь в рай, — ответил я честно.

Эми была рада, что я тоже отправил ее в ад.

— Поэтому давай оба попадем в ад и там встретимся! — сказала она.

— Я не собираюсь в ад. Хотя я признанный грешник, я прошу Бога о прощении.