Дневник Дейзи Доули - [47]

— Тебе просто-напросто не хочется уступать мне Майлса! — засмеялась Люси.

— Может, ты и права. Главным образом мне не хочется, чтобы тебя обижали. Майлс до сих пор сторонник мимолетных связей. Так сказать, предпочитает Мак-Секс, быстрый незатейливый перепихон, после которого тебя подташнивает и ощущение такое, будто ничего и не было.

Люси поднялась и опять посмотрела на Майлса — теперь он, в расстегнутой рубашке, растянулся прямо на траве.

— Знаешь, иногда и гамбургер поднимает настроение… и оказывается именно тем, что надо, — сказала она.

Хотя приступать к работе в магазине Майлса мне предстояло отнюдь не завтра, подготовиться я решила заранее и как можно тщательнее, поэтому принялась перелопачивать все книжки по самопомощи и эзотерике, какие только можно. Кое-что из своих пожитков я перевезла на квартиру к Джесси, в комнату, которую она мне щедро предоставила. Казалось бы, наше с ней сосуществование под одной крышей грозило в самом скором времени превратиться в круглосуточный праздник непослушания с пьянками и бурным весельем, но нет — я держала себя в руках и часами штудировала развивающую литературу по Интернету. Когда Джесси впервые застала меня за этим занятием, довольно поздно вернувшись с работы, она глазам своим не поверила. Как она ни соблазняла меня, но я не поддалась на уговоры и не пошла с ней в ближайший бар, а осталась сидеть за своим ноутбуком.

— Спасибо, но сегодня вечером я лучше займусь расширением сознания, чем талии. Постараюсь опьяняться мечтами, — заявила я.

— Слушай, ты уже и так подсела на всю эту американскую муру, — буркнула Джесси, закуривая.

Я помахала ладонью, разгоняя дым.

— Вообще-то я как раз читала о саттве, могуществе бытия. Тебе бы не помешало набрать какой-то запас саттических сил. Суть в том, что саттва — это внутреннее равновесие, которое позволили Будде сидеть под священным баньяном, деревом боддхи, пока он не обрел просветление. Эту силу ощущаешь в храмах и в лесу.

— И в психушках тоже? — саркастически поддела меня Джесси.

Вдруг раздался звонок в дверь. Это оказалась Люси, и, едва я ее увидела, все мое внутреннее равновесие пошло псу под хвост. Выглядела она ужасно: лицо опухшее от слез, по щекам — потеки размазанной туши, а от безупречной прически и воспоминания не осталось. Мы с Джесси и слова вымолвить не успели, как Люси бухнулась прямо на пол, свернулась в позе зародыша и принялась раскачиваться туда-сюда, точно стараясь убаюкать свою невыносимую боль. При этом она громко стонала.

— Я вызываю «скорую», — решительно заявила Джесси. — Успокойся и постарайся дышать глубже и ровнее. У тебя, наверно, приступ аппендицита.

Люси заколотила по ковру кулаками.

— Да если бы!!! — прорыдала она. Я села рядом и участливо взяла Люси за руку. Джесси уже наливала ей бренди. Когда судорожные рыдания слегка утихли, Люси набрала в грудь воздуха и завопила:

— Он скотина! Паршивый неблагодарный говнюк! Вот кто он!

— Кто — Майлс? — испуганно спросила я, а в голове у меня пронеслось: «Ну вот, приехали. Этого я и ожидала: он с ней переспал и тут же ее бросил».

— Да не Майлс! Эдвард! — выкрикнула Люси и принялась самым натуральным образом рвать на себе волосы.

Джесси ухватила ее за руки.

— Люси, что стряслось? Ну-ка выпей глоточек и расскажи, в чем дело.

Люси послушно хлебнула бренди, потом опять глубоко вздохнула и начала:

— Значит, так. Шел девятый час утра. Эдвард всегда уходит на работу в шесть, чтобы успеть к открытию биржи. Иногда звонит, когда девочки завтракают, чтобы пожелать им доброго утра, но чаще всего — чтобы выдать мне очередные распоряжения. И вот звонок, я выскакиваю из душа, беру трубку и говорю: «Да, милый, что на сей раз?» А на том конце такая подозрительная пауза, и потом женский голос спрашивает: «Это миссис Примфолд?» Голос приличный, вроде даже нашего круга, ну я и решила, что это одна из мамаш из школы, просто я с ней еще не знакома. Может, ей нужна компания для пробежек или там посоветоваться. «Да, — говорю, — Люси Примфолд слушает, чем я могу вам помочь?» Честно говоря, я в тот момент сидела на краю постели, мокрая и замотанная в полотенце, и намазывалась кремом, поэтому как-то не очень сосредоточилась. А эта и говорит: «Знаете, мне ужасно жаль вот так вас огорошивать». Тут у меня сердце ухнуло: беда. Даже странно, как это нутром все сразу знаешь, даже пока голова еще не сообразила. Я мигом почуяла, что звонит-то мне не школьная мамаша. Спрашиваю: «А с кем я говорю?» — а она опять молчит. У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Потом эта говорит: «Меня зовут Сюзи, и мы с Эдвардом встречаемся уже два года». — «То есть как — встречаетесь?» — спрашиваю я как полная дура, а она в ответ: «Мы любим друг друга. Извините, мне очень жаль, но вам пора отпустить его на волю».

Люси вновь разразилась рыданиями.

— Хладнокровная дамочка, — заметила я.

— Сначала я ей просто не поверила, — шмыгая носом, сдавленным голосом продолжала Люси. — Сидела на кровати с трубкой в руке и была как в тумане. То есть я осознавала, что девочки играют где-то рядом, на лестнице, но у меня было такое жуткое чувство, знаете, когда внутри все кричит: «Стоп! Этого не может быть! Только не со мной!» Знаете, как кусочек из кино, который видела сто раз, но на себя примерить не можешь, потому что тебе и в страшном сне такое не приснится. Дальше звоню Эдварду на работу и спрашиваю, что за Сюзи такая. Он долго молчит, причем я даже на расстоянии чувствую, как он испугался, и понимаю — все правда. В общем, я не стала дожидаться, пока он начнет оправдываться, бросила трубку, оделась и повезла девочек в школу. И все это на автопилоте. Совершенно не помню, как вела машину, что говорила дочкам — ну напрочь. Прямо как под наркотой.