Дневник бывшего коммуниста. Жизнь в четырех странах мира - [5]

Шрифт
Интервал

1.4. Возвращение в Польшу

В 1943 году мама начала работать в польской организации в Москве. Так я попал в летний лагерь для польских детей. Оказалось, что я с легкостью перешел на польский язык, на котором мы всегда говорили дома до папиного ареста. Потом мама перешла работать медсестрой в Польском детском доме, а я поступил в польскую начальную школу. Там я узнал, что большинство детей в школе пережили вместе со своими родителями депортацию из восточной Польши прямо в северный лагерь (Коми) в России, когда советские войска в 1939 году оккупировали Польшу. Большинство родителей там и погибло. Весной 1946 года весь детский дом, включая нас, был репатриирован в Варшаву.

Основная часть города была разрушена и лежала в руинах. Мы стали частью сиротского приюта под названием «Наш дом», который расположился в одном из немногих не разрушенных домов. Мама там работала, и мы жили там же в крошечной комнате. Как и большинство детей, я поступил в гимназию. Потом я вступил в прокоммунистическую организацию Польской молодежи. Мама стала членом польской Рабочей партии, напоминающей советскую коммунистическую. Она часто говорила мне, что некоторые жертвы сталинской чистки были невиновны, включая моего отца. Она также предупреждала меня не обсуждать эти вопросы с посторонними. «Это может быть опасно», – объясняла она. После окончания школы я поступил в Политехнический институт. А через два года вступил в только что созданную коммунистическую партию.

После получения диплома инженера я увлекся медицинским электрооборудованием. Моя диссертация основывалась на исследованиях, проведенных в Варшавском научно-исследовательском институте Радия. После защиты диссертации я подал заявку на аспирантуру в ядерную лабораторию в Советском Союзе. Это было в 1956 году. Но моя просьба была отклонена. Мама была очень довольна. Она не хотела, чтобы я переехал в Советский Союз. К счастью, мне представилась другая возможность. Директор Института Радия, Цезарь Павловский (пусть будет благословенна его память) до войны был ассистентом Марии Кюри. Он дал мне рекомендательное письмо для продолжения учебы во Франции.

1.5. Французско-американские связи

Сестра моего папы Туниа пережила войну в Париже, и по приезде туда я пошел ее навестить. Она организовала мне встречу с Жолио Кюри (нобелевским лауреатом 1935 года). Он принял меня в своей университетской лаборатории. Я был очень счастлив стать его студентом и помогать ему в одном из его проектов. К сожалению, этот легендарный учитель через год умер. Но я оставался в его лаборатории еще шесть лет. После защиты докторской диссертации в 1963 году я вернулся в Польшу и приступил к работе в академической научной лаборатории.

Годом позднее я принял участие в научной конференции в Соединенных Штатах и остался там заниматься научной работой под руководством профессора Джека Миллера на факультете химии Колумбийского университета. Моя преподавательская карьера началась в 1969 году в штатном колледже в Монтклере, штат Нью-Джерси, и продолжалась вплоть до ухода на пенсию в 2004 году. Всё это будет описано в следующих главах.

Глава 2: Спор с Мамой – Поляк или Еврей?

2.1. Слава нашему вождю (до 1950 года)

Первая запись в моем дневнике датирована 21/1/1946 и посвящена годовщине смерти Ленина. Мне было тогда 15 лет. Это было стихотворение, написанное по-русски. В нем я вспоминал день смерти Ленина и упоминал Сталина как его великого последователя. Стихотворение было написано в Загорске, в небольшом городе севернее Москвы, где находился приют для польских сирот.

«Сегодня умер Ленин» —

Так называлась в газете статья.

Молча читал ее Сталин,

Вспоминая умершего вождя.

«Но Ленин не умер. Нет!

Он живет в каждом из нас», —

Говорил он сам себе,

А слезы сами текли из глаз.


1945 год, Загорск, польский Дом сирот. Людвик – третий справа.


А весной 1946 года мы репатриировались в Польшу. Несколько дней мы ехали поездом, проезжая разрушенные украинские города и деревни. В Польше мы начали жить в доме для сирот Наш Дом, который был расположен в северной, менее разрушенной, части города. В этом доме еще до войны работали два известных польских педагога.

Следующая запись в дневнике относится к 1.8.1946 и описывает наш отъезд из Польши в летний лагерь в Югославии. Это было потрясающее путешествие. Месяц мы провели на острове Хвар в Адриатическом море. Я приспособился общаться с местными жителями, подражая их акценту, но используя либо польские, либо русские слова. В своем дневнике я ежедневно записывал свои впечатления. Хотя они довольно интересны, я решил не отвлекаться на них в этой книге.

Я помню, что повсюду были портреты Сталина и Тито. А через год отношения между Югославией и СССР прервались. Нам объяснили, что Тито – главный враг СССР и агент американского империализма.


1946 год, Югославия. По дороге на пляж.


25.12.1947 в моем дневнике появился чертеж поршневой машины, для работы которой использовалось ядерное топливо. Заголовок к чертежу и описанию принципа действия этого механизма гласил: «Применение U-235 в мирных целях». Нет сомнения – я становился физиком-ядерщиком. Вероятно, я был воодушевлен нашим учителем математики, который любил фантазировать о развитии технологии будущего и хотел нас подготовить к новым открытиям.


Рекомендуем почитать
Ленин. Дорисованный портрет

Одни называли Ленина «самым человечным человеком», как поэт Владимир Маяковский, другие — безжалостным диктатором, как эмигрантский историк Георгий Вернадский… Так кто он — Ленин? И чего он достоин — любви или ненависти? Пожалуй, Ленин достоин правды. Ведь «полная правда о нём неопровержимо и непоколебимо делает его титаном духа и мысли, вечным спутником и собеседником всех людей с горячим сердцем, холодным умом и чистыми руками». Ленин достоин и большего — он достоин понимания. Поняв Ленина, суть его натуры и его судьбы, мы лучше поймём себя…


Ван Гог

Первая в советской искусствоведческой литературе большая монография, посвященная Ван Гогу и ставящая своей целью исследование специальных вопросов его творческой методологии. Строя работу на биографической канве, с широким привлечением эпистолярного материала, автор заостряет внимание на особой связи жизненной и творческой позиций Ван Гога, нетрадиционности его как художника, его одиночестве в буржуазном мире, роли Ван Гога в становлении гуманистических принципов искусства XX века.


Жгучие зарницы

Борис Бурлак — известный уральский писатель (1913—1983), автор романов «Рижский бастион», «Седьмой переход», «Граненое время», «Седая юность», «Левый фланг», «Возраст земли», «Реки не умирают», «Смена караулов». Биографическое повествование «Жгучие зарницы» — последнее его произведение. Оно печаталось лишь журнально.


Как я печатался в последний раз

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Вселенная Тарковские. Арсений и Андрей

Арсений и Андрей.Отец и сын.Поэт и кинорежиссер.Они знали друг о друге что-то такое, о чем мы можем только догадываться. Конечно, мы будем теряться в догадках, искать параллели и соответствия в том, что было изложено на бумаге и запечатлено на целлулоиде, с тем, как проживаем жизнь мы сами.Предположение исключает уверенность, но рождает движение мысли. И было бы большим заблуждением думать, что это движение хаотично. Конечно, нет, не хаотично!Особенно когда знаешь конечную точку своего маршрута.


Великие оригиналы и чудаки

Кто такие чудаки и оригиналы? Странные, самобытные, не похожие на других люди. Говорят, они украшают нашу жизнь, открывают новые горизонты. Как, например, библиотекарь Румянцевского музея Николай Федоров с его принципом «Жить нужно не для себя (эгоизм), не для других (альтруизм), а со всеми и для всех» и несбыточным идеалом воскрешения всех былых поколений… А знаменитый доктор Федор Гааз, лечивший тысячи москвичей бесплатно, делился с ними своими деньгами. Поистине чудны, а не чудны их дела и поступки!В книге главное внимание уделено неординарным личностям, часто нелепым и смешным, но не глупым и не пошлым.