Дневник артиста - [65]
Цветов артистам не дарили. Это мне тоже не понравилось. Мне сказали, что театральные традиции просто вымирают. Еще дамы должны по правилам сменить уличную обувь на туфли и так пойти в зал. Но никто, по-моему, этого не делал.
Спектакль длился три часа. Интересно, когда он сойдет со сцены, актерам можно будет зонты по домам забрать?
9 ноября 2004 года
Пара возможных вывесок:
«Аптека 37,2»
«Магазин женского (мужского) постельного белья»
Водители постоянно разговаривают с другими водителями. Это безнадежное занятие, потому что другие водители их не слышат. Но монолог за рулем все равно не прекращается: «Куда ты поехал… Вот пример того, как один придурок может занять две полосы… Ну чего ты мигаешь… Мигай-мигай… Куда ты, куда ты поворачиваешь…» Оказывается, на дороге не набор механизмов, а взаимоотношения. Есть табель о рангах: владельцы шестых «Жигулей» всегда знают, что они не крутые и что «мерседесы» всегда позволяют себе лишнее.
10 ноября 2004 года
Сегодня мы смотрели виды для будущего клипа, а потом сидели с режиссером Ариной, пили чай-кофе. Арина в прошлый раз (полгода назад), когда мы собирались поговорить про клип, была в кофте с глубочайшим вырезом. И все, кто находился рядом, постоянно смотрели туда. А потом все сказали, что декольте такого размера — это такая штука, в которую не смотреть невозможно. Мне предложили в этот раз: «Ну позови ее домой, я посмотрю немножко в ее декольте и все». — «Не, — говорю, — встречаться будем в кафе».
Поэтому мы посмотрели виды и сидели пили чай. Арина журчала, журчала и меня совсем убаюкала. Некоторые меня толкнули и молча велели слушать внимательнее. А потом сказали, что я веду себя неприлично: раз мне неинтересно, то я и вида не делаю, а мирно засыпаю. А это была неправда, потому что мне в моем полусне все было слышно. И вот в какой-то момент я замечаю, что у Арины большой свежий шрам на щеке.
— А чем ты травмирована? — спрашиваю я прямо, уже не спя.
— Да это кошка. Иллюминация.
— Какая иллюминация?
— Зовут ее так, Иллюминация, Люша.
Я загибаюсь от смеха. Люша. Надо же. Кошка по имени Иллюминация. А вот у Самсонова Андрея, нашего саундпродюсера, два кота. Одного зовут Вегас, а другого Сверх. Приколитесь, как он их зовет: Сверх, Сверх, Сверх. Или Вегас, Вегас. Но Люша, конечно, удобнее.
16 ноября 2004 года
1. Надо срочно пойти и собрать листьев, чтобы сделать венок на голову на концерт, а то внезапно наступит зима и придется обдирать домашние растения.
2. Сегодня мы сходили на «We will rock you». Хватило на две трети представления. Одного из героев, героического парня, который погибает в борьбе с системой, зовут Алла Борисовна. Диалог двух других персонажей: «Мы должны бороться, потому что иначе получится, что зря погиб Алла Борисовна». Девушку погибшего, блондинку в шортиках, зовут Филя. Двухметровый каланча представляется басом: «Распутин». И добавляет: «Маша». Поют очень по-советски, то есть там, где Меркюри пел «уе-э-э», наши поют «у-у-у-м-м-м-е-е-е-е».
Есть среди эпизодических персонажей пупсик явно голубой направленности. Очень на него смотреть умилительно: он накрашен, как и все герои, но как-то особенно, пластика соответствующая, и в шляпе. Очень похож на Боя Джорджа. Мы сидели в первом ряду, поэтому все видели очень близко — вплоть до дырочек на колготках и сокращения косых мышц живота танцоров.
3. Наш басист Шура рассказал, что в группе «7Б» барабанщика, по-моему, дразнят Пушкиным, а у басиста, по-моему, погоняло Буратино. Есть шутка, что если они организуют отдельную группу, то она должна будет называться «Пушкин и Буратино». «Пушкин и Буратино» — это очень крутое название.
20 ноября 2004 года
С утра мы с трудом откопали машину, потому что ночью в Москве, наверное, не переставая валил снег.
В Нижнем тоже была метель. Когда мы сунулись погулять, носы чуть не отвалились, и мы вернулись в гостиницу, чтобы выпить кофе, как белые люди.
Справа от нас сидела куча детей лет двенадцати, пожиравших мороженое. Ничего из того, что было в меню, в реальности не оказалось, и официант, томный юноша с разбитым и от этого красным глазом, сказал: «Только растворимый».
— Ну что, — говорю, — давай, если с мороженым, то можно и растворимый.
Это был настоящий пломбир со вкусом настоящего пломбира с орехами. Дети в это время оживились.
— Бучч, да нет, не похоже. Да Бучч, Бучч. Да откуда…
В это время другие все доели и пошли одеваться. Столик, который был справа, специально замедлился и обсуждал меня. Мы, конечно, все слышали, но делали вид, что ужасно заняты своими делами.
Самым активным был толстый мальчик. Доносилось: «Ну почему я, не, я не пойду». Пришел учитель и наорал на них, что, мол, дети тянут, когда все уже собрались.
— Щас, Пал Иваныч, еще чуть-чуть.
Понятно, что они тянут. Толстый мальчик подошел, наконец, под общее перешептывание. И спросил:
— Извините, вы не Бучч?
— Нет, никакой не Бучч, — говорю.
— Нет, — сказал он уверенно, — вы Бучч. — И улыбнулся широкой улыбкой во все свое лицо. — Дайте автограф. — И сунул мне проездной.
Потом подошли дети с оставшегося столика, и все сунули проездные. Потом мы пофотографировались еще, и они ушли. И тут мы поняли, что сейчас будет.
«Я считаю, что Богушевская, Сурганова и Умка уже давно заслужили, чтобы о них написали книгу. У нас принято описывать жизнь замечательных людей тогда, когда замечательные люди уже ничего о себе не скажут по объективным причинам. Мне кажется, что мы, те, кто это читает, сможет подзарядиться от их опыта и переживаний, их истории способны многих из нас поддержать в трудную минуту и вдохновить во все остальные».Е. Погребижская.
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.