Дневник. 1923–1925 - [70]

3 марта, [вторник]

Встал около 8-ми и к 9-ти пешком к Новикову; сильный мороз и ветер — у меня даже замерзли toes[1769] на ногах. Новиков, как всегда, много и симпатично болтал. Он очень приятный и аппетитный на вид, хотя еврей. Домой к кофе. Опять сел за работу. Приходила Патти, и мы с ней поболтали. Кончил обложку около 6-ти ч[асов].

После обеда в Schubert Theatre на «Romeo and Juliet»[1770]. Jane Cowl и Rollo Peters.

Очень слабый и скучный спектакль. Оба нехороши, в особ[енности] — она. Бедная, полуупрощенная постановка, осв[ещение] кругами разных, как бенгальские огни, кругами электр[ического] света[1771]. Костюмы неинтересные. Лучше других была nurse[1772]. Peters — тот самый, кот[орого] я встретил на обеде в трущобе у еврейки — знакомый Cesare[1773]. Мой аппетит слышать Шекспира по-анг[лийски] удовлетворен, кажется, навсегда. В таком исполнении, по край[ней] мере. Они и говорили его невнятно, за искл[ючением] Cowl. Сидел я с Патти и Танечкой. Проводил ее до дому. Дома пил чай и передавал Е[лене] свои впечатления. На ночь читал немного «A. France en pantoufles»[1774].

4 марта, среда

С утра и до 6-ти работал над новой обложкой: трельяж, розы и <две — зачеркнуто> 3 мал[енькие] фигурки. До 6-ти. Веч[ером] пригласила Colby. Там была Базавова. Очень скучная беседа. Mrs. Colby ушла от нас и около часу не возвращалась.

Уходя, мы нашли ее спящей в соседней комнате. Пил херес.

5 марта, четв[ерг]

У зубного врача — пешком взад и вперед. Звонила Colby и предлагала билет на концерт в филармонику. От 11-ти до 2-х работал — начал раскрашивать.

Под дождем в концерт в Carn[egie] Hall. Сидел с Miss Frances Colby, рассеянной и неприятной пигалицей, ужасно невнятно говорящей. Чудесный конц[ерт] Моцарта для скрипки и альта с оркестром. 4-я симф[ония] Чайковского (я ее не слыхал или совс[ем] забыл, если слышал) — очень понравилась. Незначительная вещь Шрекера[1775] «The Birthday of the Infanta»[1776] и «Сон в летнюю ночь»[1777].

Чудесный дирижер Bruno Walter[1778]. Не пошел пить чай к Mrs. Colby, хотя и обещал. Домой.

После обеда к 9-ти к Метнерам. Пела Флорестина Фортье[1779] — франц[уженка] из Канады, очень милая, очень музыкальная. Пела песни Метнера на слова Гете — «Миньону»[1780] и др[угие]; сонату (вокализ без слов). Голос приятный в середине, но петь не умеет. Пела по-нем[ецки] и по-фр[анцузски]. После чаю уговорили спеть г-жу Бернгарт[1781], секретаря и ученицу Аслановой, — зовут ее Изольда Вас[ильевна]!

Красивая блондинка — похожа на Коппелию[1782]. После изрядного ломанья спела очень скверно и прегадким голосом — сразу видно, что дура. Потом просили Метнера сыграть, после ужасного несносного ломанья он сыграл 3 вещи. В конце концов, у него нет настоящ[его] муз[ыкального] слуха и драгоценности. Ученый, музыкант, конечно, но без наст[оящей] физиономии. «Песни Гёте» сухи и надуманны. Были: две Рахманиновы, пианисты Штембер[1783] и Дроздов[1784], сестра первого[1785] (они же племя[нники] Метнера).

6 марта, пятница

С утра и до 5-ти работал и кончил обложку — ею недоволен, хотя есть красивые места в технич[еском] отношении. Но фигурка прескверная. (В соседней комнате с О[льгой] Л[авровной] долго болтала Дунаева[1786] — чудище и хитрая дура. Мне было забавно.) Погода дивная, теплая.

Женя принес мне чек на 150 д[олларов] от Шермана за акв[арель], кот[орую] я сделал недавно в 4 часа времени. Приятно и неожиданно, хотя я сам дал мысль Ж[ене] ее ему показать под [каким-нибудь] предлогом.

Ранний обед. Веч[ером] в театре на 49-й ул[ице] — «Chauve-souris»[1787]. Очень приятный спектакль. Прекрасная пост[ановка] Шухаева и Коки Бенуа. Шура банален в своей единственной [сцене]. Много забавного, талантливого, и есть хорошие исполнительницы[1788]. Сидел в посл[еднем] ряду галерки. Рахманиновы (две), Животовские, Елена и Женя с О[льгой] Л[авровной], которых долго не могли уговорить пойти, хотя я им купил билеты (my treat[1789]). Домой; чай. Шерман купил 3 картины других русск[их] худ[ожников] на 400 д[олларов].

7 марта, суббота

К 10-ти к зубн[ому] доктору пешком, вставил коренной зуб на зол[отом] мосте.

Вернулся домой. Скоро пришел Коротнев, принес мне мою увелич[енную] фотографию. Сидел часа два, пил со мной кофе, пока не вернулись Елена с Patty. Писал письмо Анюте. К 4-м пришли Белоусов с Mrs. Silver и Dorothy Levy. Восхищались моими вещами, Dorothy попросила фотог[рафию] с группы «Влюбленных»[1790]. Пили чай с кэками[1791]. Пришла неожид[анно] Ниночка Верховская, была интересна и хорошо одета. Dorothy ей восхищалась, и я даже заподозрил ее в goût antiphysique[1792]. Около 6-ти ушли. Ниночка еще посидела немного.

Пошел я переоделся и к Mrs. Silver на обед. Были L. Любошиц, Ц. Гансен с мужем и Mr. Dane, художник. До прихода гостей других я смотрел рис[унки] и акв[арели] Dorothy, неинтер[есные], но грамотные. За обедом сидел между хозяйкой и Ган-сен. Было оживленно, и я бойко болтал по-англ[ийски]. Lea на меня наскочила: оказывается, Роза Берлин со слов Мифа написала ей, что я нашел ее интересной и шикарной. На сам[ом] же деле я Мифу писал, что она бл[ядь] и была ридикюль-но одета, и т[ому] под[обное]. Захаров выразил желание, чтобы я уже в Париже написал его жену. Около 11-ти разошлись; Lea меня усиленно приглашала к себе.