Дневник. 1923–1925 - [59]
После обеда мы поехали к Рахманинову: я рисовал, но очень немного, т. к. он еще слаб. Пили чай и в 10 уехали на taxi к Изабелле, у нее сидели до часу с лишком.
Она довольно забавно рассказывала, была очень мила. Угощала виски, гадким вином, sandwich’ами и чаем со вс[якой] всячиной. Темы и музыкальные, и о ее переходе через границы, о ее фальшив[ых] бумагах, о Милиоти-Слонимской[1513], о Зинаиде, служащей в АРКОСе[1514]; показывала свои ридикюльные фотографии и забавляла нас св[оим] ангорским котом, к кот[орому] я не почувс[твовал] ни симпатии, ни интереса. На ночь прочел 2 notice’a из lettres de la princ[esse] Palatine[1515].
6 янв[аря], вторн[ик]
Встал рано, несмотря на то что вчера лег в 2½ ч[аса]. Писал шею очень долго — Т[атьяна] С[ергеевна] сидела больше 2-х с полов[иной] часов — потом я один еще мазал. Занимал ее по ее просьбе рассказами — биографическими эпизодами — о родителях, доме, о путешествии в Австрию[1516] и т. д. Она была чрезвычайно мила со мной. Вернулся домой, пил кофе и лежал.
После обеда втроем поехали к Рахманиновым — я рисовал С[ергея] В[асильевича]. Он Женю уговаривал на его деньги заняться taxi — автом[обильным] делом, — волновался, уговаривал[1517]. Пили чай у них. Нат[алья] А[лександровна] в постели и не выходила. Пили sherry[1518]. В постели читал 2-й том писем Liselotte’ы. P.S.
7 янв[аря], среда
Писал ухо, часть волос — кончал шею. Т[атьяна] С[ергеевна] меня такинировала и мило дразнила. От них поехал в downtown[1519] — к Brentano, у кот[орого] куп[ил] две книги в подарок Елене: «Balzac et son œuvre» Bellessort’a[1520] и «Madame Récamier» Herriot[1521]. Потом в Red Cross[1522], где занимался с ними текущими делами и подпис[ал] небольшие чеки. Познакомился с Mr. Keller’ом, кот[орый] был нанят для поездки в Waterbury.
В Балтиморе продано две картины, Бирули[1523] и Крымова. К половине 5-го домой, спал после кофе. За обедом подарил Е[лене] книги. Перед нашим отъездом приходила Л. В. Малышевич, с ней, по увер[ению] Елены, Женя был очень сух. Она сообщ[ила] Е[лене], что ее мужа пригласили служить большевики в ARCOS[1524]. Потом Е[лена] упрекала Ж[еню], говоря, что Л[юбовь] В[ласьевну] жаль, что лежащих не бьют.
Рисовал Рахманинова, Елена была с нами. Рис[овал] шею и руку. Ел[ена] находит портрет гениальным, и всем Рах[манино]вым он нравится. За чаем с икрой и хересом болтали интересно: о музыке, о балете, кот[орый] д[олжен] был бы написать С[ергей] В[асильевич]. Я расск[азал] сюжет «Diable amoureux»[1525], Ел[ена] предлагала «The Tempest»[1526], я — Apule’евского «Амура и Психею»[1527]. Он гов[орил] по секрету, что задумал при помощи Мариэтты Шагинян[1528] написать бал[ет] на сказку Андерсена «Грот ветров». Женя заехал за нами перед самым отъездом. До половины 3-го читал очень интересную книгу о Balzac’e Bellessort’a.
Получил приглашение участв[овать] на америк[анско]-русской выставке Art Alliance of America[1529], но [участвовать] не буду.[1530] Открытка от Анюты.
8 янв[аря], четв[ерг]
Солнце, тает снег, но его еще целые горы. Похоже на наш март или апрель. Писал волосы. Как будто Т[атьяна] С[ергеевна] была недовольна ими — и права. Заходил Женя смотреть, одобрил, но, скорее, чтобы cheer up[1531]. Т[атьяна] С[ергеевна] бессознательно кокетлива со мной — такинирует, чтобы я ей рассказывал свою биографию, чтобы я сам пришил оторванную Puff’ом лапку «сомовской собачки». Работал до 2-х с половиной часов. Дома пил кофе.
Потом читал «Balzac et son œuvre»[1532]. Спал. После обеда Елена уехала на bus’е в театр — звала меня, я колебался и остался дома. Читал весь вечер «Balzac’a».
Взял ванну. За чаем был Трутнев. Вернулась Елена, рассказывала о театре. Читал еще о Balzac’е.
9 янв[аря], пятница
Писал воротник и часть платья, от этого лицо стало гораздо лучше. И затемнил фон.[1533] [На обратном пути] Шлепнулся в лужу, не ушибся, но весь замазался. Домой.
Пил кофе. Читал о Balzac’е. Немного спал до обеда. Веч[ером] рисовал Рахманинова: у него невралгия, и потому он и плохо сидел, и мало позировал. За чаем он разошелся, шутил и смеялся. Еще говорили о Стравинском, Женя читал о нем рецензию Newman’a, очень толковую, справедливую и строгую[1534]. Пили херес за чаем. До 2-х ч[асов] ночи читал книгу Bellessort’a о Balzac’е и кончил ее.
10 янв[аря], суббота
Утром звонил Сорин, спрашивал меня о Джамгарове, кот[орый] пристает к нему из-за Кона, от кот[орого] он хочет получить деньги. Я обещал Сорину приехать сегодня.
Сеанс: написал головку собачки Puff’a, и неплохо — entendons-nous[1535], конечно, и alla prima[1536]. Танечка была мила, кокетливо дразнила меня, но мы большие друзья, кажется. Говорила, что портрет ей теперь очень нравится. Пешком через thoroughfare park[1537] под легким падающим снегом на 91-ю ул[ицу], 5>th Ave[nue] в palazzo Конов в мастерскую Сорина.
Смотрел его вещи: голую актрису Никитину (от Балиева)[1538] во весь рост в пр[озрачной] юбочке, неб[ольшой] портрет кафеш[антанной] певицы с нотами в руках и повторение, такое же неприятное, как и оригинал, портрета Павловой. Пожалуй, в двух новых вещах виден шаг вперед, но нет шарму и настоящей живописности.
