Дневник. 1917–1923 - [31]
27 [ноября], понед[ельник]
Начал было одну неб[ольшую] работу, потом бросил и заменил началом другой: мечтающий или дремлющий молодой кадет; это подарок Мифу на Рождество. Хочу сделать ему что-ниб[удь] порядочное и по его вкусу. Работал очень недолго. Поехал к пригласившему меня Линтотту. Там в амбассад[орстве] видел портрет посланника Репина, скверный[372]. Показывала мне его сама Lady Georgina[373]. Lintott очень глуп и неинтересен, и все время fishes [for] compliments[374]. Показывал мне очень скверные портреты свои и не скверные, но банальные watercolor sketches[375]. Подарил мне чрезвычайно скверный рисунок деревьев — как раз я этого боялся и предчувствовал. Отдаривать такую дрянь не намерен, дрянью же отвечать на дрянь не хочу. Надеюсь, его больше не увижу, т[ем] б[олее] что он уедет через неделю совсем в Англию.
Домой пешком, заходил в гос[тиницу] «Медведь» — Stemman уехал — и записаться к Богданову-Березовскому[376] показать горло — мне не лучше. Обедал с Мифом, котор[ый] потом ушел в театр.
28 [ноября], вторник
Утром <…>[377] я его сделал. Когда он ушел, немного работал над «Дремлющим юношей».
Гулял по Морской до Невского. Посл[едние] дни [до начала работы] Учред[ительного] собрания, висят громадные знамена-плакаты над улицами. Очень мало народу.
Вечером Замирайло[378] (для Doré), Яремич, неожиданно пришел Бенуа и привел нелюбимого мной Эрнста и для меня никчемного Аллегри[379]. Не люблю этой манеры. Я сейчас же пришел в скверное настроение от этого. Рассматривал книги. Шура расск[азал], м[ежду] пр[очим], об интер[есных] документах, найд[енных] в Зимн[ем] дворце, — письмах Никол[ая] Мих[айловича][380] к Керенскому по поводу отречения вел[иких] князей. Он — сволочь и грубый хам[381].
29 [ноября], среда
Работал до 2-х часов. Потом пошел к горл[овому] доктору. Он нашел обострение ларингита. Сказал, что у меня, вероятно, не было туберкулеза. Засадил на 3 дня дома на полное молчание, компрессы и ингаляцию.
Вечером поднимался к Анюте, говорил еще, потом дочитывал книгу Щеголева[382] «Дуэль и смерть Пушкина».
30 ноября, пятница[383]
Первый скучный день. Молчу в компрессе.
1, 2 декабря, п[ятница], субб[ота]
Дома, молчал. Сидел в маленькой натопленной комнате Отвечал своим на бумаге. Много читал. Делал акварель для Мифа «Золотой сон». В суб[боту] вечером приходил В.Л. Поляков, и с ним я переписывался. Брус просит нарисов[ать] его портрет к Рождеству. Я отказался, предложил к Пасхе.
3 [декабря], воскресенье
Стал немного говорить. Работал над акв[арелью]. Днем заезжал Асс с Поляковым — показывал картины и фарфор.
4 [декабря], понед[ельник]
Окончил акварель. Ходил к доктору: нашел улучшение значительное.[384] Когда я верну[лся] от доктора, ко мне приехал финн, брат Stemman’a, заплатить мне долг; я с ним гов[орил] по-немецки и — о ужас — так скверно, все время путая с англий[ским]. В 5 часов приехала Г.Л. Гиршман[385] с Катер[иной] Леоп[ольдовной]. Вечером чай у Анюты. Миф все время со мной страшно мил. Я ему предложил сделаться антикваром, ему мысль понравилась, и он купил у Сементов[ского] верхового Наполеона Попова[386].
Поздно вечером звонил Платер, я его позвал пить чай; принес показать сангину Hubert’a, потом смотрел мою коллекцию.
5 декабря
Забастовка дворников.
Не работал. Ходил гулять до Буша[387] и обратно. Обедал у Поляковых с Генр[иеттой], Ассом, Катер[иной] Леоп[ольдовной] и Пав[лом] Леоп[ольдовичем]. Гирш[ман] остался в Москве. Катер[ина] после обеда сидела рядом, головой на моем плече.
6 дек[абря], среда
Поздно встал, занимался книгой «Le livre [de la Marquise]»[388]. Днем были у меня О.А. Химона[389] и Кан. Она, как всегда, лгала и хвасталась. Обед у Асса. Анюта тоже приглашена. Дикая роскошь за обедом. Пир! Но не весело. Асс послал за нами лошадь и отвез обратно.
7 дек[абря], четверг
Вечером надо было быть у Берлинов, на др[угой] день уезжавших в Швецию.
Пятница, 8 дек[абря]
Вечер[ом] у меня Г[енриетта] Л[еопольдовна], Асс, Поляковы, Ж. Попова, Сережа и Анюта. Как всегда, нелепо, и мне скучно. Ксения резвилась и визжала у Меф[одия] в комнате, чем разозлила мужа.
8 [декабря], суббота[390]
Вечером в Ал[ександринском] театре: я, Анюта, Миф. «Богатые невесты» Остр[овского]. Нехорошая, но нескучная, сентимент[альная] и с наивной психологией пьеса. После театра Миф у меня в постели; мы оба сделали.
9 [декабря], воскр[есенье]
Утром я в постели Мифа его сд[елал] еще раз. Завтрак у Пархатки[391], но без нее (она в постели). Потом я заходил к Валечке, не застал и пошел, куда он пошел — к Нуроку[392]; Валечки уже не было. Поговорил с Нуроком о политике. Обед у Поляковых: Генр[иетта] и Поль.
10 [декабря], понед[ельник]
Был у доктора — еще лучше. Ходил за билетом в А[лексадринский] театр, но пьесу («Тарелкина»[393]) отменили. Дома занимался книгой «Le livre [de la Marquise]»[394]. При Анюте, как она это просила, подарил Мифу акварель, от кот[орой] он пришел в неис[товый] восторг.
Обед у Асса magnificences[395]. Анюта, Сережа, Г[енриетта] Л[еопольдовна], П[авел] Л[еопольдович], Поляков и Каминский[396], зять Асса. Он и Анюта [пели] дуэтом и solo. Ничего [интересного], но мило. Все вечера этой посл[едней] недели — аккомп[анемент] пуль и пулеметов; вдали за нами гром[или] вин[ные] склады Бекм[ана], и у нас особенно мн[ого] было выстрелов.
