Дневник, 1890 г. - [20]

Думал: Räuber’ы⁸⁹ Шиллера от того мне так нравились, что они глубоко истинны и верны. Человек, отнимающий, как вор или разбойник, труд другого, знает, что он делает дурно; а тот, кто отнимает этот труд признаваемы[ми] обществом законными способами, не признает своей жизни дурной, и потому этот честный гражданин несравненно нравственно хуже, ниже разбойника. Теперь 2-й час. Писать не могу — пойду косить. —

⁹⁰Косил. Вечером пришли девочки. Ходил купаться. Молился, когда встретился Стр[ахов], Он сказал, что мысль не всегда с одинаковой силой действует: Да, молиться можно только тогда, когда новый луч проникает в сердце, или то молитва, когда новый луч проникает в сердце, и ты живешь при свете этого луча. Как хорошо мне было, когда я мог вызвать не мысль о Боге, а мог стать перед лицом его. А потом утратилось. Не совсем, но утратилось. Потом было сознание того, что нельзя, не должно огорчаться тем, что я не могу служить Богу так, как мне хочется — проповедником, что он знает, зачем я ему нужен. И то и делать. Потом б[ыло] сознание радости, спокойствия, унижения — смирения. Приди[те] к[о] м[не] в[се] т[руждающиеся] и о[бремененные], и я у[спокою] в[ас]. Н[аучитесь] о[т] м[еня], ч[то] я к[роток] и с[мирен] с[ердцем], и н[айдете] п[окой] д[ушам] в[ашим]. И[бо] и[го] м[ое] б[лаго], и б[ремя] м[ое] л[егко]. Потом <думал,> что беда в том, что я позволил зарождаться в себе духу недоброжелательства, а что нужна любовь. Нынче опять живо вспомнил, как бы хорошо так смириться.

Нынче еще думал: оставь нам долг[и] н[аши], я[ко] ж[е] и м[ы] о[ставляем] д[олжникам] н[ашим], т. е. ко всем людям относись как бы освобожден[ный] от долгов своих — не боясь их и, главное, не поминая их долгов, а как бы с новыми, свежими существами, открытыми на всё доброе, т. е. на любовь.

И всё это вместе, и всё это только тогда возможно, когда ходить перед Богом, т. е. живешь с ним, для него. Помоги мне. Не отпускай меня от себя.

6 И. Я. П. 90. Ходил смотреть уборку ржи. Вечером пойду косить рожь. Утром опять спорил с Гельбиг об искусстве. Кое-что сам себе уяснил в этом споре. —

1) Искусство — одно из средств различения доброго от злого — одно из средств узнавания хорошего.

2) Это одно из духовных отправлений человечества, как кормление, пути сообщения и т. п. суть физич[еские] отправления.

3) Как же может быть, чтобы это отправление надо б[ыло] отыскивать назади за 5000 и за 500 лет, а у нас бы его не было.

4) Очевидно, это происходит от тупости судящих, не могущих видеть около себя новое проявление, а видящи[х] только трупы старого.

Отдыхал, пошел через М[ашину] комнату. Там С[оня] прочла в ее дневнике о письме Поши и вне себя. Не мог ее успокоить. Она всё время больна и страх за беременность. И я думаю с страхом и стыжу себя. Вот где нужно быть перед Богом, а не перед людьми. Да, как болезнь нужна для убийства похоти, так унижение, позор нужны для убийства тщеславия.

Убирал сено. Потом приехали Зиновьевы. Очень мне тяжело с людьми мертвыми. А они так сознательно, нарочно мертвы. С вечера дурно спал.

7 И. Я. П. 90. Да, вчера приехал Сережа. [Вымарано полстроки.] Замарано не п[отому], ч[то] я что-нибудь сказал проти[в] С[ережи], а п[отому], ч[то] я о себе сказал то, что не совсем правда. — Нынче миролюбивый разговор с Г[ельбиг] и Стр[аховым]. Я им сказал, что не то что прав или не прав спиритизм, гипнотизм, дарвинизм, а некогда, нèзачем⁹¹ заниматься этими делами. Как заниматься о том, внушает ли и как и что Шарко своей истеричной пациентке, а не заниматься тем, чтобы узнать, как внушить ту правду, к[оторую] знаешь. — Очень жарко. Всё утро ничего не делал и не работал — не нашел телеги. С[оня] в Туле. Вчера с двумя Машами ходил по аллеям и говорил хорошо. Теперь 5-й час, обедать. Вечером ходил косить рожь. Хорошо было. Устал.

8 Ил. Я. П. 90. Очень жарко, дурно спал. Написал предисловие к катехизису Балу. — Пошел с Машей возить сено. Вечер слабый и усталый. Прекрасное письмо от Дунаева Маше и от Г[али] Чертко[вой] мне.

9 Ил. Я. П. 90. Ездил купаться. Отвращение к праздной жизни. Написал письмо Гале. Прекрасное письмо от Бир[юкова], очень слаб целый день, но добродушен. —

10 И. Я. П. 90. Встал рано, думал хорошо, но забыл, помню одно: Николинька, когда б[ыл] маленький, ложился в постель играя и просил няню продолжать играть; а он будет спать. Так и православные, просят попов за них молиться, пока они будут спать. Читал всё утро 20-й Century и говорил с Г[ельбиг] и Стр[аховым]. Стр[ахов] раздражает меня свой тщетой. Письмо Розанова и его статья — только трата бумаги и времени и накопление греха гордости. В Риме по приказу папы казнили во время карнавала в костюмах и покупали окна смотреть. И вдруг поняли, что это дурно. Нет градаций в переходе от зла к добру, а прямо от самого черного к совсем белому. Теперь 3-й час, пойду купаться. Всё так же слаб. С[оня] огорчена опасением беременности. Вот где опыт перенесения дела на суд единого Бога. —

⁹²Пошел купаться. Вернулся, стол на 30 чел[овек]. Офрос[имовы], Фигнеры. Потом музыка, пение. — Ужасно бесполезно расстроило нервы. Жалкие две машины, трубы — едящие и воняющие. Не спал до 5-го часа. Нездоровится очень. — С[оня] в горе и упадке духа.