Дневник, 1884 г. - [10]

[18/30 апреля.] Поздно. Перечитывал рукописи, потом свою рукопись о переписи. Хочу ее напечатать в пользу несчастных. Я сомневался, нужно ли помогать полит[ическим] заключенным. Мне не хотелось, но теперь я понял, что я не имею права отказывать. Рука протянута ко мне. «И в темнице посети». Пошел к Юрьеву. Но дошел только до театра.¹⁸ Слабость хуже всех дней. Много думал на обратном пути. И в слабости надо найти силу, не бояться ее. Попытаюсь. Да, приходил Озмидов. Полон планов добра. Боюсь за него, но верю в него. Обедал мирно, заснул. Пошел ходить. Львов рассказывал о Блавацкой, переселении душ, силах духа, белом слоне, присяге новой вере. Как не сойти с ума при таких впечатлениях? Шил сапоги, напился чаю, пошел к Сереже до 2-х часов. Незначительная, но мирная и грязная беседа. Письмо от Черткова и ответ[ил] ему на правдивое признание.

Я ослабел в прямоте — признак, что я ослабел в нравственной жизни.

[Апрель. Повторение.] Общая слабость и упадок духа. Праздность физическая и умственная. Условия жизни безумные — которым я потакаю. Движение к худшему. Попытки разных работ, из к[оторых] ни на какой не остановился. —

[19 апреля/1 мая.] Поздно. Пришел Орл[ов] В. И., пока я убирал комнату. Он хороший, умный и трудовой человек; но у него нет еще своего пути. Он в общении думает найти его. Он пошел ходить по деревням и составил статистику. Я лишнее говорил с ним. Потом Долгор[уков], поговорил при жене — как будто хорошо. Написал дневник и грустный вывод и иду к Юрьеву. —

Пошел дать телеграмму и встретил Черткова. Пошли на телеграф. Я или не понял его письма, или он не хотел говорить о нем. Но это б[ыло] разделение. Пришли домой. Обед, после обеда хорошо. Я устал. Он тверд. Вечером Писарев. Слишком долго сидели праздно.

[20 апреля/2 мая]. Поздно. Две классные дамы — просить Евангелие. Приедет Юрьев, статья о переписи складывается — ясно. Напишу. Начал писать, но нездоров. Поеду верхом. Ездил за город. Не даю в себе подниматься чувству радости жизни. И не вижу весны. И рад — лучше. После обеда прошел с Стаховичем к Олсуфьевым — смотреть лошадей. Там Ал[ександр] Олсуфьев. Нехорошо, что определенно не выразил ему презрения (1). Рассказывал А[нне] М[ихайловне] свой план помощи карийским. Не нужно. Тщеславие (2). Вечером сел за сапоги. Пришел Юрьев. Ему говорил о помощи (3). Они болтали в роде сумашедших. Поздно лег. Жена всё не в духе. Я спокоен довольно. Затеял кончить статью о переписи. Не знаю, хорошо ли?

[21 апреля/3 мая.] Поздно. Нашел статью (была черновая). Немного поправил. И понес в типографию. Я сам не верю в эту статью. Встретил Самарина. Был холоден, но недостаточно (1). Дурная привычка — ценить в шляпах и колясках дороже. Самарин для меня то же, меньше, чем Петр лакей. Петра лак[ея] я не знаю, а П[етра] С[амарина] уже знаю. Тоже и с Захарьиным, я доехал с ним до Твер[ского] бульвара (2). Дома обед. Ужасно то, что веселость их, особенно Тани — веселость, наступающая не после труда — его нет, — а после злости, веселость незаконная, — это мне больно. Пришел Фет и слабо болтал до ¹/₂ 9. Поехал к Армфельд. Дочь писала, что просьбы за нее оскорбляют ее. Это так и должно быть. Там Успенская. Об От[ечественных] Зап[исках], что хорошо (2). Дома жена — лучше. Но говорить и думать нельзя. Письмо от Урусова. Он хочет печатать — пускай. Да, зашел к Олсуфьевым. А[нна] М[ихайловна] хочет поправить литографированное. Она тоже не совсем здорова, но ее пункт — милый. —

[22 апреля/4 мая.] Поздно. Выспался. И как будто проснулся. Я спал больше месяца. Опять всё ясно и твердо. Вспоминаю, не сделал ли дурного во сне? Немного. Взялся за статью. Поправил немного, но дальше описания дома не идет. Надо перескочить к выводу. Всё не верю в эту работу. А казалось бы хорошо. Веселье детей — жалко. Иду ходить без цели. Тянет к Ржановке. — Получил из Ясной письма — от какого-то немца «Dencker» и от какого-то Колесова — сердится, что я не вернул ему его статью. Пошел к нему — не застал. Оттуда к Об[оленскому] и Нагорнову. Дома никого. После обеда, читал статью Иванцова. Нехорошо. Принесли письмо от Армфельд, ответил ей. Прошелся уныло по Смоленск[ому] и Девичьему полю.¹⁹ И сел шить. Было хорошо, но собрались гости — Ге, Сухот[ин], Волх[онский], Сережа. Они сели играть. Мне бы продолжать шить, но я вышел и сел с ними. И тяжело, стыдно. До 3-го часа. Сережа брат очень слаб.

[23 апреля/5 мая.] Очень поздно. Живо убрался. Читал газету. Потом сел за работу — не идет. Пошел к Урусовым. Племянница интеллигентная консерваторка. — Как не противиться злу? Всё то же. Хочется знать истину и осуждать других, но делать ее не хочется. Дома обед. Решительно нельзя говорить с моими. Не слушают.²⁰ Им неинтересно. Они всё знают. Книга Араба от Сухотина. С большим усилием прочел ее. Кое-что выписал — против Троицы. — Пошел к Дмоховской, к колодочнику и Сухотину. У колодочника трое на одной постели. Как далеко нам до них. От Черткова телеграмма — отец умер. Шил сапоги весь вечер. Дмоховские решительно хотят революционировать меня. Как жалко, поздно, 3-й час, ложусь спать.