Дневник. 1873–1882. Том 2 - [51]

Вечером получил я телеграмму от князя Дондукова о том, что сегодня он выезжает из Софии в Тырново для открытия там народного собрания.

10 февраля. Суббота. В среду был бал во дворце, в Концертной зале, а завтра опять бал в Эрмитаже, несмотря на то, что в четверг скончался граф Григорий Александрович Строганов после долгой и мучительной болезни; сегодня же происходило погребение его. Я не был на этом обряде, чувствуя себя нездоровым, и завтра также не намерен выезжать.

Вчера получено известие, что румын заставили очистить Араб-Табию и отойти от Силистрии. Но и тут не преминули они выставить свое отступление как добровольную и временную уступку Европе, в надежде благоприятного для них решения спорного вопроса о новой границе. Канцлер прочел вчера государю проектированные циркулярные депеши к нашим послам относительно всех вообще вопросов, касающихся будущих границ княжества Болгарского. Но едва ли удастся логическими доводами опровергнуть преднамеренное, с враждебною против нас целью направление всего дела международными комиссиями.

Сегодня назначено открытие народного собрания в Тырнове, куда прибыл для этого князя Дондуков. Наше Министерство иностранных дел опасается какой-нибудь демонстрации, которая может расстроить весь план действий; недоверие к самому князю Дондукову заставило государя поручить генералу Тотлебену вести наблюдение за точным исполнением данных императорскому комиссару инструкций. К тому же неожиданное появление генерала Черняева в Филиппополе заставляет опасаться каких-нибудь новых затей этого сумасбродного честолюбца. Государем дано повеление генералу Тотлебену распорядиться о немедленном возвращении Черняева в Россию.

Также получена от генерала Кауфмана из Ташкента телеграмма, что Шир-Али, остановленный болезнью в пути, находится в безнадежном состоянии: у него открылась гангрена в ноге.

12 февраля. Понедельник. Чувствуя себя не совсем здоровым, я не выезжал два дня и избежал вчерашнего бала в Эрмитаже.

Из Тырнова получены сведения об открытии болгарского народного собрания; торжество совершилось в полном порядке, и князь Дондуков заявил надежду на беспрепятственное выполнение нашей программы. Вчера же был смотр, собранным в Тырнове болгарским войскам (5 дружин пехотных, сотня конная и батарея). По свидетельству нашего комиссара, эти зачатки болгарской армии представились весьма удовлетворительно – к изумлению собравшейся многочисленной публики и европейских консулов.

17 февраля. Суббота. Истекшая неделя (первая Великого поста) должна быть отмечена двумя событиями: кончиной великого князя Вячеслава Константиновича и тревогою, вызванною в городе поступившим в клинику Боткина больным, у которого ученый наш профессор нашел признаки чумы.

Великий князь Вячеслав Константинович скончался неожиданно для всех, после нескольких дней сильных болей в голове. По вскрытии тела нашли во внутренней части черепа нарост, от которого произошел туберкул в оболочках мозга. Сегодня тело перевезено в Петропавловскую крепость с обычным церемониалом, а завтра будет погребение.

Профессор Боткин, первый объявивший, что болезнь в станице Ветлянской есть чума, нашел ту же чуму и в заболевшем дворнике Артиллерийского училища. Такое внезапное открытие, конечно, всполошило весь Петербург; управляющий Министерством внутренних дел Маков поспешил в Зимний дворец, и здесь, вместе с Боткиным, перед глазами самого государя сочинена была статья для «Правительственного Вестника» о появившейся чуме. Эта страшная весть в официальной газете разом произвела переворот на бирже; все иностранные дипломаты переполошились. Но каково было общее удивление, когда на другой день целая врачебная комиссия, освидетельствовав больного, отвергла положительно чуму и признала болезнь его – сифилисом. Тогда всё опрокинулось на Боткина; в одной из газет появилась резкая передовая статья, озаглавленная крупными буквами: «Разоблачение авторитета Боткина». Только что принятые карантинные меры отменены, и умы успокоились; хотя сам Боткин все-таки продолжает считать болезнь чумою.

Вчера я узнал, что их величества собираются ехать в Крым 20 марта, кажется, только на весеннее время. Сегодня же при докладе государь объявил мне свое желание, чтобы я сопровождал его.

26 февраля. Понедельник. Опять длинный пробел в моем дневнике. В течение прошлой недели приехал в Петербург новый английский посол лорд Дефферин. С первых свиданий с нашим канцлером он успел обольстить его своею беззастенчивою лестью; князь Горчаков в восторге от нового представителя Великобритании, так же как и от посланницы, которая не менее своего супруга горазда на комплименты. Канцлер уже мечтает о сближении нашем с Англией.

Государь не увлекается этими иллюзиями, но, со своей стороны, высказывает некоторые надежды на сближение с Францией. Приезд нового посла французского генерала Шанзи ожидается в скором времени; о нем слышны отзывы весьма благоприятные; но время приезда его выбрано не совсем удачно – как раз перед отъездом государя в Крым, назначенным уже 17 марта.

Сегодня получена телеграмма о внезапной смерти фельдмаршала князя Барятинского. Он скончался от апоплексического удара в Швейцарии, где жил в последнее время с несчастной своей помешанной женой. Новость эту я узнал в Аничковом дворце, куда ездил утром поздравить наследника цесаревича с днем его рождения.