Дмитрий Ульянов - [42]

Первое. Обязать предпринимателей выделять часть своего дохода на поддержание санитарных условий на фабриках и заводах, а также улучшить быт рабочих, и прежде всего установить санитарный контроль за качеством питания.

Второе. Увеличить количество медицинских учреждений и снизить стоимость питания в больницах примерно в два раза.

Третье. Передать городскую больницу в распоряжение земства.

— Господин Ульянов, — поднялся побагровевший Княжевич, — вы слишком много хотите.

Дмитрий Ильич с достоинством ответил, что это минимальные требования населения уезда и что требования эти управа может легко удовлетворить. В противном случае в уезде через каких-нибудь десять лет не останется рабочей силы. Особенно высока заболеваемость среди детей. И он привел данные исследования населенных пунктов, расположенных на Черноморском побережье уезда. Почти каждый второй ребенок болен либо туберкулезом, либо трахомой, либо цингой. А в летние месяцы при недостатке свежей питьевой воды большинство детей заболевают дизентерией. В этой связи особое значение приобретают источники водоснабжения. Кто и как ими пользуется?

Председатель заседания стал торопливо листать копию доклада, которую ему оставил Чеглоков. В докладе о воде ни слова.

— Факты общеизвестны, — говорил Ульянов. — Население уезда испытывает постоянную нехватку пресной воды. Большинство рабочих не имеет возможности хотя бы раз в неделю помыться — нет бани. Говорят: чистота — залог здоровья. Вот и давайте сообща бороться за нее, и мы победим не только дизентерию, но и холеру.

Дмитрий Ильич, возбужденный, как после боя, спустился с трибуны. Княжевич объявил перерыв. Он не смотрел в сторону Ульянова, которого уже окружили друзья и знакомые, поздравляли с блестящей речью, не то шутя, не то всерьез намекали, что «отцы города» не простят ему сегодняшнего заседания — зададут «баню».

G этого дня имя врача Ульянова стало в уезде известным.

Дмитрий Ильич не ограничился выступлением. Надо доказать, что вода — союзница в борьбе с массовыми инфекционными заболеваниями, когда ее нет, болезни, особенно в летнее время, распространяются беспрепятственно. И он пишет большую статью «Отчет о холерной эпидемии 1910 года в Феодосийском уезде». Статья была опубликована во «Врачебно-санитарной хронике Таврической губернии». Статью заметили. Губернские власти распорядились рассмотреть на заседании земской управы вопрос о водоснабжении на Керченском полуострове.

Прошло два месяца, как Ульянов впервые увидел Феодосию. Освоившись на новом месте, приглядевшись к крымской земле и ее природе, 26 июня 1911 года Дмитрий Ильич пишет Марии Александровне:

«Дорогая мамочка!

Сейчас получил твое письмо — ездил в город на велосипеде и заезжал в Управу. Ты жалуешься на пыль и жару. У нас еще хуже, чем в Бердянске. На окраинах много немощеных улиц, дуют страшные ветры, облака пыли носятся над городом и над дачами, даже ночью мало прохлады. В комнатах мухи. Одним словом, эта хваленая Феодосия хуже, чем Сахара.

Я живу на даче. Ветер рвет. Солнце жарит. Воды мало в городе, кажется, по копейке ведро. Ее берегут и не поливают даже главных улиц. Погребов при квартирах нет, несмотря на бешеные цены за эти квартиры.

Скучаю страшно по настоящей России с ее лесами, речками, ручьями, с шумной жизнью в лесах и в паче.

Из живых существ ничего порядочного нет — суслики, ящерицы, змеи, пауки…

А еще Феодосия — дар богов, пожалуй, это и дар богов, только глупцам. Крым, чтобы он действительно стал Крымом, что о нем воображают северяне, должен быть залит водой. Воду эту необходимо достать хоть из моря путем опреснения, хоть из облаков путем искусственной конденсации, во что бы то ни стало. А начать в широких размерах лесонасаждение, тогда это будет Крым, а не Сахара».

После заседания земской управы полицмейстер Попов направил начальнику губернского жандармского управления бумагу с изложением основных положений выступления Ульянова. Пока в губернии изучали донесение, Дмитрий Ильич оказался в центре событий, которые представляли для охранки первостепенный интерес.

В одном из писем Банников сообщил, что с Дмитрием Ильичом желает встретиться один местный товарищ. Подробности дела он расскажет при встрече.

Возле дачи Суворина Дмитрия Ильича остановил незнакомый человек. На вид ему было лет сорок, не больше. Ниже среднего роста, крепкого телосложения, с приплюснутым носом, он смахивал на борца из бродячего цирка. Человек назвал пароль и, получив отзыв, представился товарищем Хмелько.

На следующий день вечером Хмелько прокатил Дмитрия Ильича на байдарке, а заодно ввел его в курс партийных дел феодосийского подполья и просил договориться с поэтом Волошиным об оказании помощи социал-демократам. Если тот согласится, то на первых порах у него можно будет хранить нелегальную литературу, устроить партийную типографию.

С Волошиным Дмитрий Ильич лично не был знаком. Но с поэтом когда-то дружил близкий товарищ Дмитрия Ильича — доктор Аскольд Иванович Теш. Он сейчас живет в Коктебеле, по соседству с Волошиным.

О Максимилиане Волошине Дмитрий Ильич слышал много любопытного. Он слыл человеком весьма оригинальным, в частности, много говорили о его знаменитом кабачке «Бубны», где на лето собирались декаденты со всей России.