Дмитрий Ульянов - [13]

Что ж, тогда, может быть, власти разрешат доучиться в университете? Написал прошение. Ответил департамент полиции: в университет принять нельзя, а вот держать экзамены экстерном можно. Прекрасно! Такую возможность в свое время блестяще использовал брат. Дмитрий Ильич снова пишет запрос. Наконец разрешено в будущем году поступить в Юрьевский университет.

Но пока он по-прежнему ищет работу. От знакомых узнает, что его товарищ и земляк Алексей Иванович Яковлев, как один из организаторов антиправительственных выступлений студентов, исключен из университета, после освобождения из-под ареста служит в Симбирске. 24 мая в 1899 года Дмитрий Ильич посылает ему письмо с просьбой выхлопотать для него место. Он заверяет Алексея Ивановича, что его пустят «и в Симбирск и в другой какой-нибудь провинциальный город…». Гласный надзор ведь всего-то на год, а потом он вольная птица. «В Подольске мне ужасно не хочется оставаться», — признается другу. Теоретическая база у него есть: все-таки проучился на медицинском факультете четыре с половиной года. Теперь нужна практика.

Алексей Иванович, ходатайствует за младшего Ульянова. В Симбирске помнили Илью Николаевича. Да, за сына такого человека не грех бы похлопотать. Но в том же Симбирске помнили Александра Ульянова, покушавшегося на царя. Дмитрию Ильичу бессильны были помочь и Алексей Иванович, и его отец, известный уже в то время просветитель Иван Яковлев.

За мытарствами брата следит Владимир Ильич. В далеком Шушенском он чувствует смятение Дмитрия Ильича. И чаще, чем другим родственникам, пишет ему письма, полные оптимизма и уверенности: все уладится, все будет хорошо. Попутно, сколько позволяют цензурные условия, держит брата в курсе политической и идеологической жизни социал-демократии, спешит предупредить: обрати внимание на зарождающуюся архипошлость.

«№ 5 «Научного Обозрения» я видел и нашел статью Туган-Барановского в нем чудовищно глупой и вздорной: он просто произвольно внес изменение нормы прибавочной стоимости, чтобы «опровергнуть» Маркса, и предполагает абсурд: изменение производительности труда без изменения стоимости продукта. Не знаю, стоит ли писать о каждой такой вздорной статейке: пусть исполнит сначала обещание развить это пообстоятельнее. Вообще я все решительнее становлюсь противником новейшей «критической струи» в марксизме и неокантианства (породившего, между прочим, идею отделения социологических законов от экономических). Вполне прав автор «Beiträge zur Geschichte des Materialismus», объявляя неокантианство реакционной теорией реакционной буржуазии и восставая против Бернштейна. Крайне заинтересовала меня новая книга Богданова («Основные элементы исторического воззрения на природу», СПБ., 1899) — я ее выписал, — на которую в майской книге «Начала» есть рецензия, написанная крайне вздорно, с важничающими фразами и с умолчанием о существе дела. Очень жалею, что я как-то пропустил объявление об этой книге, когда она вышла. Думаю, что это должна быть дельная вещь и что такую рецензию нельзя будет оставить без ответа…

Жму руку. В. У.»[5].

Владимир Ильич просит выслать ему список земско-статистических сборников с кратким изложением содержания.

Дмитрий Ильич охотно выполняет просьбу, для этого выезжает в Москву, а заодно посещает одну из явок «Рабочего союза». К Елагиным зайти он не рискнул, за квартирой могла быть слежка. Но Дмитрий Ильич знал, что Андрей Нилыч находится в тюрьме и Елизавета Алексеевна испытывает большую материальную нужду. В этот раз у него были с собой деньги. Мать просила его купить себе летний костюм и дорожный плащ для поездки в Сибирь. Он рассудил, что без летнего костюма обойдется, старый еще не ветхий, и через университетского товарища передает деньги Елагиной. А плащ купил, приобрел также новые книги по аграрному вопросу и новейшей философии, в частности сочинения Авенариуса.

Намечалась поездка в Шушенское. Владимир Ильич настоятельно просил приехать на лето, погостить всей семьей, благо у Марии Ильиничны каникулы, у Дмитрия Ильича каникулы вынужденные, а Мария Александровна всегда готова на крыльях лететь. Но поездка расстроилась неожиданно. В начале июля Мария Александровна заболела и пролежала почти два месяца.

В начале августа Дмитрий Ильич с сожалением сообщил брату, что в Шушенское они, за исключением Маняши, приехать не смогут. Владимир Ильич ответил телеграммой: он ждет Маняшу. Но и этой поездке не суждено было осуществиться. Теперь оставалось только надеяться на возвращение Владимира Ильича из ссылки.

Дмитрий Ильич с головой уходит в издательские дела брата, встречается с редакторами «Научного обозрения», «Жизни», «Мира божьего». А тем временем Владимир Ильич пишет прошение об отправке его по окончании ссылки на родину.

ПЛАМЯ «ИСКРЫ»

«ФОРМЕННЫЙ СТУДЕНТ»

В феврале 1900 года Дмитрий Ильич получил телеграмму о возвращении брата из ссылки. Поезд дальнего следования делал кратковременную остановку в Подольске, а затем уже шел до самой Москвы. Телеграмму доставили поздно, пришлось брать извозчика и что есть духу лететь на вокзал.

Братья не виделись три года. Наконец-то сегодня они встретятся. Слякотная дорога, истоптанная копытами и изрезанная полозьями саней, тянулась вдоль деревянных черных заборов, и не было ей, казалось, конца-края.