Дмитрий Мережковский: Жизнь и деяния - [162]

Шрифт
Интервал

на даче у Мережковских гостит П. П. Перцов, которого они убеждают в необходимости продолжить работу в «Новом пути». В сентябре Мережковские возвращаются в Петербург. 10 октября скоропостижно умирает А. С. Гиппиус, теща писателя. Во время похорон Мережковскому и Гиппиус много помогает Философов, который теперь окончательно остается в их «орбите». «Дягилевский кружок» к этому времени распался и журнал «Мир искусства» прекратил существование. «Новый путь», несмотря на трудности, решено продолжать: подписку спасает обещанный в новом году роман «Петр и Алексей».

1904 – 14 января японский флот атаковал русские корабли «Варяг» и «Кореец», началась война России с Японией. В Петербурге война в первые месяцы не ощущается и продолжается мирная жизнь. В «Новом пути» публикуется «Петр и Алексей» (№ 1–5 и № 9– 12). Помимо того в журнале в этом году выходят статьи Мережковского «Новый Вавилон» (№ 3) и «О свободе слова» (№ 10). Зимой Мережковский много общается с вдовой Достоевского, которая соглашается отдать в «Новый путь» неизданные материалы писателя и его записные книжки. Это придает журналу особый «академический» статус. Однако все треволнения этих месяцев пагубно сказались на здоровье Мережковского: у него начала развиваться нервная болезнь и по совету известного врача-психиатра И. С. Мержеевского он уезжает из Петербурга. В начале февраля Мережковские в сопровождении Философова отбывают на Иматру. После возвращения восстановленного «троебратства» в Петербург Философов занимает в редакции «Нового пути» (переехавшей к этому времени в Саперный переулок, 10) место отошедшего от дел Перцова. В марте секретарем редакции «Нового пути» вместо Е. А. Егорова становится поэт Г. И. Чулков. В мае Мережковские уезжают в Берхтесгаден (Австрия) и по пути заезжают на два дня (11–12 мая) в Ясную Поляну, где беседуют с Л. Н. Толстым. В Россию они возвращаются в августе и сразу уезжают на дачу в Гатчину. Сестры Гиппиус Татьяна и Наталья переселяются после смерти матери в дом Мурузи, поэтому вернувшиеся в город в октябре Мережковские занимают здесь новую, более просторную квартиру. Осенью – зимой особо активизируется их общение с «апокалиптиками» Блоком и Андреем Белым (последний во время частых поездок из Москвы в Петербург останавливается у Мережковских). Если начало японской войны Мережковский встретил равнодушно, то теперь его и Гиппиус охватывает предчувствие грядущей революционной катастрофы. В этот сезон фактическое руководство журналом «Новый путь» переходит к группе молодых философов-идеалистов во главе с Н. А. Бердяевым (на следующий год они попытаются продолжить журнал под новым названием – «Вопросы жизни»; февраль-декабрь 1905). Оставив издательские хлопоты, Мережковские начинают сотрудничать в брюсовских «Весах». В этом году отдельными изданиями переизданы переводы греческих трагедий и романа Лонгуса «Дафнис и Хлоя», а также переиздана книга «Любовь сильнее смерти». В «Скорпионе» выходит «Собрание стихов» Мережковского.

1905 – 5 января Философов окончательно переезжает в дом Мурузи. 9 января после расстрела шествия рабочих Мережковские, Философов и гостивший у них Андрей Белый устраивают с помощью студентов «протест» в Александринском театре, а затем – слушают речь Г. А. Гапона в Вольно-экономическом обществе. Несколько дней после этого Мережковский ожидает ареста. В журналах «Полярная звезда» и «Вопросы жизни» на протяжении года появляются первые из его «мистико-революционных» статей, среди них – «Грядущий Хам». 1–2 мая русский флот разгромлен японским в Цусимском сражении. В мае «троебратство» едет в Крым, откуда Философов возвращается в Петербург, а Мережковские отправляются в Константинополь, затем – на Принцевы острова. В Одессе, куда они прибывают из этого морского путешествия, Мережковский встречает раненых офицеров-портартурцев и потрясен их «ненормальным» видом. Летом Мережковские и Философов живут в имении Кобрино под Петербургом. Под воздействием событий лета, прежде всего – поражения России в войне с Японией, Мережковский стремительно «левеет». 29 июля в беседе с Гиппиус он говорит, что окончательно уверился в «антихристианской» сущности русского самодержавия. Тогда же он высказывает мысль, что для «переоценки ценностей» «троебратству» необходимо на несколько лет покинуть Россию. Осенью в Петербурге Мережковские и Философов ведут бурную общественную жизнь, знакомятся с революционерами, в том числе – с А. М. Коллонтай. 17 октября Мережковский приветствует введение гражданских свобод, однако симпатии его уже на стороне «радикальных» революционеров, прежде всего – эсеров. С октября начинает функционировать салон на «башне» Вяч. И. Иванова, который посещают Мережковские. На эту осень приходится и внезапный роман Мережковского с «оргиасткой» Л. Н. Вилькиной, из-за которого вновь чуть не рухнуло «троебратство». В конце года ведется работа над поэмой «Старинные октавы», публикация которой состоится в московском журнале «Золотое руно» (№ 1–4) в следующем, 1906 году.

1906 – в январе Мережковский живет в санатории «Каскад» близ Иматры, где, по заказу А. Г. Достоевской, пишет вводную статью для готовящегося юбилейного собрания сочинений Ф. М. Достоевского – «Пророк русской революции».


Еще от автора Юрий Владимирович Зобнин
Ахматова. Юные годы Царскосельской Музы

От первых публикаций Анны Ахматовой до настоящего времени её творчество и удивительная судьба неизменно привлекают интерес всех поклонников русской литературы. Однако путь Ахматовой к триумфальному поэтическому дебюту всегда был окружён таинственностью. По её собственным словам, «когда в 1910 г. люди встречали двадцатилетнюю жену Н. Гумилёва, бледную, темноволосую, очень стройную, с красивыми руками и бурбонским профилем, то едва ли приходило в голову, что у этого существа за плечами уже очень большая и страшная жизнь».


Судьбы русской духовной традиции в отечественной литературе и искусстве ХХ века – начала ХХI века: 1917–2017. Том 1. 1917–1934

Вопреки всем переворотам XX века, русская духовная традиция существовала в отечественной культуре на всем протяжении этого трагического столетия и продолжает существовать до сих пор. Более того, именно эта традиция определяла во многом ключевые смыслы творческого процесса как в СССР, так и русском Зарубежье. Несмотря на репрессии после 1917 года, вопреки инославной и иноязычной культуре в странах рассеяния, в отличие от атеизма постмодернистской цивилизации начала XXI века, – те или иные формы православной духовной энергетики неизменно служили источником художественного вдохновения многих крупнейших русских писателей, композиторов, живописцев, режиссеров театра и кино.


Николай Гумилев

Долгое время его имя находилось под тотальным запретом. Даже за хранение его портрета можно было попасть в лагеря. Почему именно Гумилев занял уже через несколько лет после своей трагической гибели столь исключительное место в культурной жизни России? Что же там, в гумилевских стихах, есть такое, что прямо-таки сводит с ума поколение за поколением его читателей, заставляя одних каленым железом выжигать все, связанное с именем поэта, а других — с исповедальным энтузиазмом хранить его наследие, как хранят величайшее достояние, святыню? Может быть, секрет в том, что, по словам А. И.


Мистерия «Варяга»

«По удивительной формуле, найденной Рудневым, „Варяг“ не победил сам, но и „не дал японцам одержать победу“.».


Казнь Николая Гумилева. Разгадка трагедии

Незадолго до смерти Николай Гумилев писал: «Я часто думаю о старости своей, / О мудрости и о покое…» Поэт был убит в возрасте 35 лет…Историки до сих пор спорят о подлинных причинах и обстоятельствах его гибели — участвовал ли он в «контрреволюционном заговоре», существовал ли этот заговор вообще или просто «есть была слишком густой, и Гумилев не мог в нее не попасть». Несомненно одно — он встретил смерть настолько мужественно и достойно, что его смелостью восхищались даже палачи: «Этот ваш Гумилев… Нам, большевикам, это смешно.


Николай Гумилев. Слово и Дело

К 130-летию Николая Гумилева. Творческая биография Поэта с большой буквы, одного из величайших творцов Серебряного века, чье место в Пантеоне русской словесности рядом с Пушкиным, Лермонтовым, Тютчевым, Блоком, Ахматовой.«Словом останавливали Солнце, / Словом разрушали города…» – писал Гумилев в своем программном стихотворении. И всю жизнь доказывал свои слова Делом.Русский «конкистадор», бесстрашный путешественник, первопроходец, офицер-фронтовик, Георгиевский кавалер, приговоренный к расстрелу за участие в антибольшевистском заговоре и не дрогнувший перед лицом смерти, – Николай Гумилев стал мучеником Русской Правды, легендой Русской Словесности, иконой Русской Поэзии.Эта книга – полное жизнеописание гениального поэта, лучшую эпитафию которому оставил Владимир Набоков:«Гордо и ясно ты умер – умер, как Муза учила.Ныне, в тиши Елисейской, с тобой говорит о летящемМедном Петре и о диких ветрах африканских – Пушкин».


Рекомендуем почитать
Утренние колокола

Роман о жизни и борьбе Фридриха Энгельса, одного из основоположников марксизма, соратника и друга Карла Маркса. Электронное издание без иллюстраций.


Народные мемуары. Из жизни советской школы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Александр Грин

Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.


Из «Воспоминаний артиста»

«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».


Бабель: человек и парадокс

Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.


Туве Янссон: работай и люби

Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.