Дмитрий Донской - [186]

Сходное по сути и по лаконизму, но отличное в деталях сообщение находим и в московском летописании:

«Того же лета (1386) заратишася новгородци Великаго Новаграда, и бысть князю великому с ними розмирие… Тое же зимы в Филипово говение пред Рожеством Христовым (между 15 ноября и 25 декабря. — Н. Б.) князь великии Дмитреи Иванович, собрав воя многы, и поиде ратию к Новугороду Великому и не дошед до Новагорода за 30 поприщ (в других летописях — за 30 верст. — Н. Б.), ста на месте равне (в поле. — Н. Б.). Гражане же со владыкою вьшедше из града и добиша челом князю великому 8000 рублев. Князь великии не оставя слова и благословенна владычня и челобитиа новогородцев, взя мир с ними и возвратися на Москву, всю свою взем волю» (43, 152).

Типографская летопись, отразившая летописание ростовской владычной кафедры, также ограничивается кратким сообщением о походе, добавив в его итогах договоренность не только о деньгах, но и о вьщаче ушкуйников: «…а лихих выдавать» (49, 156).

В летописных известиях поход князя Дмитрия Ивановича на Новгород представлен как довольно заурядная военно-дипломатическая операция. Однако на деле всё было гораздо интереснее и сложнее. Новгородский поход зимы 1386/87 года — впечатляющее военное предприятие общерусского масштаба. Здесь полководческие дарования и организаторские способности князя Дмитрия Ивановича вновь — как и в тверском походе 1375 года, сражении на Воже и Куликовской битве — проявились во всем блеске.

«Мужество, геройство — это, прежде всего, доблесть, отвага и способность делать», — говорил Томас Карлейль (169, 177). Представим события новгородского похода и действия в них князя Дмитрия Ивановича с той полнотой, которая только возможна на основе имеющихся в нашем распоряжении источников…

Рождественский поход

Подготовка новгородского похода охватила всю Северо-Восточную Русь и некоторые соседние с ней княжества. Дмитрий Иванович сумел представить устрашение Новгорода как дело, затрагивающее личные интересы каждого князя. Желающих по тем или иным соображениям увильнуть от участия в походе князь подгонял угрозами своего гнева.

Сбор полков, идущих на Новгород, был назначен на Рождество Христово — 25 декабря 1386 года. Дмитрий Иванович шел на Новгород вместе со своим братом Владимиром Храбрым и «со всими князи Рускими».

Летописец тщательно перечисляет собравшиеся под знамена Дмитрия Ивановича рати:

«А с ним были рати: московские, коломенская, звенигородская, можайская, волоцкая, ржевская, серпоховская, боровская, дмитровская, переяславская, володимерская, юрьевская, муромская, мещерская, стародубъская, суздал(ь)ская, городецкая, Нижнево Новагорода, костромская, углецкая, ростовская, ярославская, можайская, молож(е)ская, галицкая, бежицкая, белозерская, вологоцкая, устюжская, новоторжьская, поиде ратию к Новугороду Великому» (55, 144).

Легко заметить, что помимо собственно московских и великокняжеских волостей в походе участвовали княжества и уделы, так или иначе пострадавшие от новгородских ушкуйников или вообще от новгородского произвола. Но встречаем в этом перечне и те волости, которые, насколько известно, не питали личной вражды к боярской республике — муромская, мещерская, стародубская. Их привели сюда какие-то обязательства перед великим князем. Дмитрий Московский заставил пойти на Новгород даже новоторжцев, отношение которых к Новгороду можно выразить формулой «вражда — любовь». На этом общерусском фоне особенно красноречиво выглядит отсутствие тверских боевых сил. Князь Михаил Александрович по-прежнему вел независимую политику и не желал быть в одной упряжке с вассалами Москвы. Великий же князь не имел достаточно сил, чтобы заставить тверского фрондера подчиниться.

Вступив в новгородские земли, войска коалиции принялись по обыкновению грабить и жечь всё на своем пути, «держа гнев на Великий Новград и нелюбие велико про волжан… и про княжчины» (37, 486).

Под словом «волжане» легко угадываются грабившие на Волге новгородские ушкуйники. Сложнее раскрыть смысл слова «княжчины». Полагают, что это княжеская земельная собственность в Новгородской земле (300, 206). Пользуясь ослаблением Москвы после нашествия Тохтамыша, новгородские бояре присвоили эти «княжчины», а точнее — доходы с них. Поземельные споры всегда были делом долгим и сложным. Война упрощала дело. Пользуясь правом победителя, князь Дмитрий Иванович требовал возвращения расхищенных владений.

Приближение большого войска коалиции заставило новгородцев поспешить с мирными инициативами. В лагерь Дмитрия Московского отправились бояре Иов Аввакумович (его мы вновь встречаем в составе новгородского посольства к митрополиту Пимену зимой 1388 года; вероятно, он считался знатоком московских отношений) и Иван Александрович (37, 350). Этот последний, по-видимому, был еще относительно молодым человеком. Лет двадцать спустя он станет упоминаться летописцами в должности посадника (363, 505).

Их миссия потерпела неудачу. Между тем полки подошли уже близко (по одним данным, на 30, по другим — на 15 верст) к Новгороду и встали лагерем в поле у села Ямны. Сюда в самый праздник Крещения Господня (6 января) явился к Дмитрию Ивановичу с благословением и новыми мирными предложениями новгородский владыка Алексей. Здесь впервые прозвучала сумма новгородского откупа — 8 тысяч гривен.