ДМБ-2010 - [11]

Он почти незаметно повел глазами по сторонам и задал вполне идиотский, с точки зрения постороннего человека, вопрос:

— Ты где сейчас?

— Я в Минске на семинаре, а ты?

— А я в пионерском лагере.

Я расхохотался.

— Вот и развлечешься. Помнишь, Арнольдыч говорил, что лучше в Эфиопии воевать, чем в пионерлагере вожатым.

— Чтой-то невесело ты смеешься. Это хоть и не Эфиопия, но посмотри, солнышко как светит — градусов 30 на улице.

— А ты веселый, я смотрю… Думаешь, на прогулку приехал? Посмотри влево и назад…

— Я смотрел уже и даже послушал. Это американы, туристы…

— Да? Ты взгляни повнимательней — главный-то почти что Шварнеггер, только чуть в плечах шире. И тоже, на север путешествуют, как и мы?

— А две девки зачем?

— Эти девки скрутят тебя в бараний рог за пять секунд. Это наверняка радистка и шифровальщица.

Василич опять заметно вздрогнул:

— Вечно ты, Кот, настроение испортишь. Во-первых, как Ильич говорил конспирация, батенька, конспирация, а во-вторых, что ты меня пугаешь, может все обойдется. Про новое мышление вот каждый день говорят.

— А раз новое мышление, то нечего ставить во все дыры всякую пакость…

— Ладно, Кот, не злись, прорвемся. Пойдем, вон наша машина. Эй, ты пиджак зачем одеваешь?

— А я сейчас с прохлады выскочу на твои 30 градусов, потом опять в кондиционированный автомобиль и будешь ты мне всю дорогу сопли вытирать.

Ехали мы недолго. Минут через двадцать Василич свернул в узенькую улочку и остановился. Мы вылезли и встали в тень. Через полминуты я понял, что мы не одни. Так, за спиной двое, оба с оружием…

— Лореляй, прекрасная песня, — произнес один из них на отвратительном немецком.

Я с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться. Что-то много смеюсь плохой признак. Василич серьезно ответил:

— Дык в ней дух нации!

Оба парня подошли к нам. Ну что же, легенда неплохая — белокурые, плечистые парни — «характер нордический, стойкий».

— Сергей.

— Павел.

— Кот и Василич.

Они переглянулись. Мы пожали друг другу руки.

— Ого, — сказал Сергей, — серьезные дела…

Я оглядел их и спросил:

— Рязань, КРСН?[11]

— Да, командир. Откуда…

— Оттуда. В первый раз здесь?

— Ага, — это Павел.

— Так вот, ребята, давайте стараться, чтобы не в последний, здесь не шутки и не прогулка.

— Ты не пугай, командир, мы и дома хорошо живем.

Василич, отстранено обозревавший пыльные окрестности, покрытые чахлой зеленью, обернулся и серьезно сказал:

— Ребята, Кот никогда никого не пугает — но дела наши, похоже, действительно скорбные… Где багаж?

Ребята осторожно затащили в кенгурятник три аккуратно упакованных ящика.

— Тяжелые, блин.

— Вот-вот, а нам их на себе в гору переть…

Гостиница на окраине города казалась абсолютно пустой. За стойкой скучала хорошенькая администраторша. Мы с Василичем, видимо, не произвели на нее особого впечатления, а вот с наших рослых и плечистых спутников, таскавших вещи, она просто не сводила глаз.

Проходя мимо большого тусклого зеркала, я повернулся. В глубине длинного темного коридора неподвижно стояла высокая женщина в темных очках. Поймав мой взгляд в зеркале, она коротко кивнула мне. Неожиданная встреча, но теперь я уверен, что в гостинице с нами ничего случиться не может.

Мы прошли по коридору, аккуратно выглядывая в каждое окно. Неплохо, пастухов наших тоже, скорее всего, доставят сюда.

— Ты думаешь? — озабоченно протянул Василич. Я, оказывается, уже вслух говорю.

— Ты посмотри — место идеальное, а обеспечение и у нас и у них работает примерно одинаково.

Из нашего номера высунулся Сергей и, сделав серьезное лицо, кивнул головой. Мы вошли. Окна была занавешены, на столе стоял распакованный Прибор.

Чудо техники, только вес, да неказистый внешний вид выдают советское, а значит — лучшее. Уникальное изделие — полностью автономный радиоразведывательный комплекс с передачей информации на спутник.

Драгоценный платиновый шуруп в ветхий щит исчезающей Империи.

— Ну что, ребята, — сказал я. — У нас двое суток. По девкам не бегать, водку не пить. Меняться через 4 часа. За автомобилем нашим следить особо, если заметите, что кто-то копается в нем или около — блокируйте. Оружие спрячьте подальше, никакого прикрытия у нас нет. В наш номер категорически никого не пускать. У службы обеспечения заберите фото штатников, которые паслись рядом с нами в аэропорту. Если кто из них попадется на глаза — смотрите за ними и докладывайте. Подготовьте вторую машину. Сюда ее не пригоняйте. Все наши с Василичем параметры — опять же у обеспечения. Какие вещи нам нужны, я надеюсь, объяснять не надо? Если чего не хватит — лично надаю по шее. Все, свободны.

— Строго ты с ними, — это Василич, улегшись на шикарную кровать.

— Не строго, а справедливо.

Тут меня начинают разбирать сомнения и тягостные раздумья:

— Слушай, Василич, а ты хорошо себе представляешь, что нам надо сделать?

— Что, что… — ворчит. — Известно что…

Конечно, улегся на мягкую кровать, и жизнь представляется ему в розовом свете.

— А ты когда-нибудь в горах был?

— Не был, но и что из того?

— Да в общем-то ничего особенного, только работать нам придется выше четырех тысяч метров…

— Я смотрел карту и съемку — там пологий склон, снег только на вершине.