Для любви нет преград - [9]

– Несколько месяцев назад, – призналась Софи.

– Ты же часто приглашала их раньше на выходные. Теперь эти встречи прекратились.

– Теперь трудно быть беззаботной, как раньше. Я – мать. Куда я дену Джейд?

– Разве ты не знаешь, что существуют няни?

– Кто? Конечно, есть люди, которые могут посидеть с девочкой, но…

– Твоим оправданиям грош цена! Ты занята вечером тридцатого ноября?

– Вроде бы нет.

– Тогда я надеюсь, что ты придешь. Имей совесть, Софи! С кем я буду говорить целый вечер в доме Аннабел Симпсон? Ты же знаешь, что съедутся эти лондонские штучки и к тому же соберется все наше великосветское общество. Я буду чувствовать себя не в своей тарелке.

– Пожалуйста, не надо, – запротестовала Софи, смеясь. – Ты не можешь чувствовать себя не в своей тарелке. Ты можешь говорить со всеми и обо всем, даже если тема разговора тебе совершенно незнакома. Почему, как ты думаешь, тебе удается так удачно продавать дома? Потому что ты способна убедить человека, у которого уже есть пять домов, в том, что ему необходим шестой.

– Значит, ты придешь?

– В честь чего вечеринка?

– Обычное предрождественское сборище. Повод показать свои наряды и утереть нос отсталым деревенским жителям.

– Необыкновенно заманчиво! – ехидно заметила Софи.

– В прошлом году было не так уж плохо. – Кэтрин налила им обеим кофе. – Было море шампанского, оно помогло мне расслабиться и видеть жизнь в розовом цвете. – Кэт откусила кусок шоколадки и задумчиво посмотрела на подругу. – Я думаю, они собираются пригласить и новичка.

– Новичка?

– Несравненного мистера Уоллеса. Ты помнишь его. Он показывал тебе свой дом.

Софи покраснела, желая, чтобы Кэтрин не смотрела на нее так, будто намекала на что-то неприличное.

– А это для меня еще одна причина отказаться от приглашения.

– Да? Если не возражаешь, объясни мне, почему?

На самом деле Софи еще как возражала. Причину она не могла понять и сама.

– Мне он просто не нравится, – бросила она небрежно. – Он слишком напоминает Алана.

– Да ничего общего! Я признаю, что у них обоих есть деньги, но на этом сходство и кончается. Если ты не обидишься на то, что я обсуждаю твоего бывшего мужа, Алан любил только себя. Он считал себя центром вселенной, а всех остальных телами, вращающимися вокруг него. Он не имел ни времени, ни желания общаться с теми, кто не восхищался им или не был ему полезен.

– А Грегори Уоллес разве другой?

– Ты можешь сходить на вечеринку и выяснить сама. Кроме того, Кэтрин посмотрела на подругу задумчиво, – он может тебя не правильно понять.

– О чем ты?

– Ну, ты знаешь поговорку о том, что если леди слишком много протестует, то… Одним словом, он может подумать, что небезразличен тебе, если ты все время будешь доказывать обратное.

Как она может спорить с Кэт, подумала Софи, когда сама понимает, что правда не на ее стороне?

Поэтому вечером тридцатого ноября Софи поднялась в спальню и достала несколько туалетов, сохранившихся со времен Алана. От большей части она избавилась после развода, когда горечь и гнев переполняли ее. Потом пришло материнство, ей некуда было наряжаться, и оставшуюся часть она убрала подальше, чтобы потом тоже выбросить, но забыла.

Джейд уже лежала в кровати и внимательно следила за матерью. Девочка показала Софи на черное платье, такое крошечное, что могло уместиться в пудренице.

– Слишком маленькое, – внятно проговорила Софи, скорчив рожу, и рассмеялась вместе с дочерью. – А что ты скажешь об этом? – спросила она медленно, доставая длинное зеленое платье – наименее откровенное из всех нарядов.

– Фу! Скучно! – Джейд написала что-то на листочке бумаги и добавила:

– Я люблю тебя, мама. – Послание сопровождалось дюжиной поцелуев и сердечек.

Если Джейд думает, что это платье скучное, значит, оно подойдет. Софи надела платье, не глядя в зеркало, и уселась за туалетный столик, раздумывая, что сделать с волосами. Джейд вскочила, и Софи увидела, что у нее в глазах загорелся огонек. Девочка предвкушала свою любимую игру в парикмахера. Софи не разделяла восторга дочери, но послушно сидела, пока Джейд причесывала ее, и старалась не очень гримасничать, когда девочка слишком сильно драла волосы.

Через пятнадцать минут Софи похвалила дочь за хорошо выполненную работу, хотя никакой разницы не наблюдалось, волосы по-прежнему представляли собой массу непослушных завитков. Затем она открыла коробочку с макияжем, которым пользовалась так редко, что удивилась тому, что срок годности еще не истек.

Молодая женщина нанесла на лицо пудру, немного румян, затем неохотно подчернила тушью ресницы и добавила последний штрих – помаду. Когда Софи выпрямилась и пристально посмотрела на себя в зеркало, ей пришлось признать, что она выглядит прекрасно, хотя и напоминает себе миссис Софи Брейквелл прошлых лет, опирающуюся на руку мужчины, который ценил ее внешность выше, чем ее душу.

Кэтрин и няня прибыли почти одновременно.

– Вот это да! – благоговейно прошептала Кэтрин, и Софи притворно вздохнула.

– Это дело рук Джейд, – сказала она, беря свою крохотную сумочку с дивана. – Она выбрала платье и сделала мне прическу. Но… – Софи повернулась к Энн Уорнер, жившей по соседству, – по-моему, у нее нет никаких признаков сна. – Джейд, стоявшая рядом с ней, с готовностью улыбнулась, хотя и не слышала слов матери.