Длительное убийство лорда Финдли - [2]

– Лейтенант, какое значение могли иметь какие-то там кости, если вы дольше пробыли в плаваниях, на вашем счету дальние рейсы и участие в боевых действиях, ваши рекомендатели отзываются о вас только в превосходной степени, наконец – вы старше… – начал свою речь к Пайку секретарь комиссии, – выбор, и наш, и лорда Мередитта, из вас двоих был бы очевиден, но вы сами забрали заявление.

– Поздравляю, капитан, – сказал председатель и протянул ладонь Литтл-Майджесу,

– Поздравляю, капитан, – сказал секретарь.

– Поздравляю, – повторил за ними доктор Пенн.

– Вот дерьмо, – сказал капитан Литтл-Майджес. Это были его первые слова в должности.

Счастливый херес лорда Финдли

Это произошло поздним майским вечером, после захода солнца, на Сэндолф-стрит, когда рядом не было ни единого свидетеля. Лорд Финдли, неподъемно пьяный, ехал домой. Его карета шла не быстро, чтобы не растрясти переполненное алкоголем нутро владельца многого добра в западной части Лондона. Кучер дремал, упав лбом в комок поводьев в руках. Пара, не напрягая стройных ног, трусила знакомым путем и без напоминания вожатого собиралась повернуть на улицу Святого Мартина, когда неизвестный злодей напал на экипаж, дважды выстрелил в кузов, а затем проткнул заднюю стенку шпагой. Холодный или горячий металл обязательно нанес бы лорду рану и, скорее всего, смертельную, но тот в роковую секунду лежал на сиденьях экипажа поперек и спал. Шпага убийцы повредила только кружева на его воротнике. Возница проснулся от выстрела и хлестнул лошадей. Широкая и тяжко лежащая на рессорах карета с резными карнизами и шелковыми кистями на внутренних занавесях много раз могла перевернуться на крутых поворотах, лорд Финдли проснулся только во дворе собственного дома, когда мелко трясущийся помощник поднес к его лицу фонарь.

Теперь же веселый месяц май был на исходе, и лорд Мередитт в лучшей каюте своего корвета "Память герцога Мальборо" читал письмо, посвященное этим недавним неприятным событиям.

«Милый Юэн, – обращался к получателю лорд Финдли. – Не знаю, когда ты получишь мое письмо, но взгляни на дату, которую я поставлю внизу, и ты поймешь меня лучше. Вчера я взглянул смерти в глазницы с более близкого, чем мне бы хотелось, расстояния. Это заставило меня серьезно поразмыслить, который из моих ста пятидесяти тысяч фунтов стоит того, чтобы раньше срока ступить в небытие, и не нашел такого. Милый Юэн, я прекращаю добровольно жизнь тленную (я имею в виду должность и кресло в Палате) ради жизни если не вечной, то долгой (наполненной путешествиями, свободой, кларетом и хересом; к слову, я послал пятьдесят фунтов пожертвования всем церквям, какие есть на Ла Фронтейре, и тебе лучше не знать, почему). Я много оказал тебе услуг, теперь твоя очередь: я желаю высадиться на противоположном берегу Атлантики так скоро, как это возможно. Я знаю, твой корабль должен быть еще достаточно хорош и не истрепан для такой задачи, учитывая, что ты выплатил за него еще не весь кредит. С дружеским приветом, Джон», – прочитал лорд Мередитт вслух и обвел присутствующих взглядом налитых кровью глаз.

– Этот обсосок решил лишить меня последнего надежного человека в палате лордов! Себя! – крикнул лорд Мередитт.

– Юэн, ты не имеешь оснований сердиться. Джон никогда не был твоим человеком, – сказала леди Мередитт, – В лучшем случае, ты был его человеком, но не наоборот.

– Помолчи лучше. На моем корабле я решаю, кто чей человек. Кто-нибудь не согласен?

И он еще раз обвел своими минотаврими глазами всех офицеров, сидевших за общим столом очень прямо.

– Все согласны. Так вот, джентльмены, наш Финдли-куриная шейка не понимает, что не надо убегать от бешеной собаки. К ней надо повернуться лицом и ебашить палкой по морде, ебашить и ебашить, ебашить и... – сэр Юэн увлекся, иллюстрируя свои слова жестами, и остановился только от долгого укоризненного взгляда леди Мередитт. Он опустил руку и откашлялся. – Сейчас мы все должны приложить усилия к тому, чтобы мой дорогой лорд Финдли остался жив и на родине.

– Вот это правильно, – отозвалась леди Мередитт.

Некоторое время они смотрели друг на друга молча – очень недолгое время, ибо лорду Мередитту было так же трудно удерживать себя от буйства, как другим трудно сдержать икоту. Он внезапно ударил своим пудовым кулаком по столу и закричал на капитана Литтл-Майджеса, указывая на него пальцем:

– Ты! Черт тебя в рот, Майлз, ты! Почему я не вижу в твоих глазах движение мысли и воли найти решение нашей проблемы?

– Моя мысль двигается, милорд, – ответил капитан. – Но пока на пути ее движения ничего не встретилось. При всем уважении, милорд – каким образом можно заставить дворянина сидеть в палате, если он там не хочет сидеть?

– Вы все ни черта не включаете голову! – закричал лорд Мередитт. – Смотрите, у нас же есть все для решения: нам могут стать известны заказчики, а также нам известно, что лорд Финдли желает поскакать в Америку верхом на нас. Что это нам дает? Ну?

Офицеры продолжали смотреть на него очень внимательно, сидя очень прямо в гробовой тишине.

– Что, кроме меня никто ничего не понял? – переспросил лорд Мередитт, вновь услышал в ответ тишину и с глубоким вздохом присел на краешек стола. – Слава богу, что у меня есть я.