Длинные тени советского прошлого - [79]

1999 год стал поворотным для болгарской судебной реформы. К этому времени уже стало очевидно, что смены институционального дизайна оказалось недостаточно для создания обновленной системы судов, соответствующей нуждам и потребностям транзитного периода. В этом же году Болгария активно начала процесс подготовки к вхождению в состав Европейского Союза, и при имевшемся на тот момент состоянии судебной системы страны рассчитывать на соответствие Копенгагенским критериям не приходилось. После парламентских выборов 2001 года судебная реформа стала одной из ключевых тем на повестке дня. В ознаменование начала второго этапа судебной реформы в срочном порядке были приняты поправки в закон «О судебной системе», и с этого момента судебная реформа заняла центральное место. Началось ее широкое публичное обсуждение, к которому активно подключились институты гражданского общества и СМИ. В определенной степени столь высокий общественный резонанс был обусловлен новым институциональным дизайном судебной системы, объединяющей суды, следствие и прокуратуру, что неизбежно влекло за собой обсуждение проблем уголовной юстиции и коррупции в верхних эшелонах власти, гораздо более интересных как для населения, так и для прессы. В качестве основных проблем судебной системы были выделены ее неподотчетность, отсутствие транспарентности, позволяющее лицам, занимающим руководящие посты внутри системы, злоупотреблять полномочиями, резистентность и сконцентрированность на защите собственных внутрикорпоративных интересов. В октябре того же года увидел свет «Стратегический доклад по реформе судебной системы Болгарии»,[235] в котором были обозначены ключевые приоритеты нового этапа реформирования. Во введении к докладу были указаны основные побудительные мотивы данного процесса: стремление вступить в Европейский Союз и необходимость привести ситуацию в стране в соответствие с политическими критериями стабильности институтов и верховенства права. В частности, было отмечено, что «присоединение к Европейскому союзу требует от нас завершения реформы судебной ветви власти»[236]. «Стратегический доклад…» содержал также перечень изъянов функционирования судебной системы, с которыми предстояло разобраться в первую очередь. К их числу относились неэффективные судебное управление и организация рассмотрения дел, волокита как на стадии рассмотрения дел, так и на стадии вынесения решения, низкий уровень исполнения судебных решений, отсутствие четкого разграничения между компетенцией Высшего совета судей и Министерства юстиции, низкий уровень отбора кандидатов на судейские должности и их подготовки, недостаточность финансовых ресурсов, отсутствие единой информационной системы, которая позволила бы отслеживать процесс рассмотрения дел от начала до конца. В «Стратегическом докладе…» и принятой во исполнение данного доклада «Программе реализации…»[237] были обозначены основные шаги для решения указанных проблем. К их числу относились введение конкурсной системы отбора судей, основанной на единых критериях, введение стандартов оценки деятельности судьи перед назначением на должность, в коей судье предстояло пребывать пожизненно, введение системы мониторинга рабочей нагрузки и оценки качества работы одновременно с установлениями четких стандартов для служебного продвижения, основанного на качестве работы, принятие Кодекса этики, совершенствование дисциплинарных процедур, введение системы непрерывного повышения квалификации судейского корпуса, совершенствование организации рассмотрения дел и т. п. Правительство также рассматривало возможность структурной реформы судебной ветви власти в формате упразднения существующей триединой магистратуры и отделения прокуратуры и следствия от судебной системы. Неожиданным препятствием стало решение Конституционного Суда от 2003 года, согласно которому лишь Учредительное собрание, сформированное с особой целью внесения изменений в действующую Конституцию, правомочно принять такого рода поправки[238]. Поскольку на тот период его созыв представлялся политически невозможным, о структурной реформе пришлось забыть и взамен этого сосредоточиться на вопросах совершенствования управления судебной системой. В первую очередь это касалось Высшего совета судей — постоянно действующего органа, руководящего деятельностью судебной ветви власти и обеспечивающего ее независимость согласно положениям ст. 16 (1) закона «О судебной системе». К весьма широкой компетенции этого органа относилось и такое фундаментальное полномочие, как отбор, продвижение по службе, перевод и освобождение от должности судей, прокуроров и «следственных магистратов»[239] (ст. 129 Конституции). Недовольство деятельностью Высшего совета судей было вызвано изначально высокой степенью политизированности его деятельности. Согласно букве Конституции, 11 из 25 его членов отбирались Национальной ассамблеей, 11 — судебными органами, три члена ВСС входили в его состав по должности — Председатель Высшего кассационного суда, Председатель Высшего административного суда и Генеральный прокурор. Подобный способ формирования ВСС создавал весьма серьезный искус для политических партий использовать его для включения в состав ВСС нужных и проверенных людей. На тот момент были хорошо известны примеры злоупотреблений такого рода, когда один раз в 1991 и затем в 1998 году состав ВСС был изменен посредством принятия акта парламента до истечения срока полномочий членов ВСС, которые были заменены новыми членами, избранными парламентом и полностью лояльными ему. В 1996 году аналогичная попытка была пресечена Конституционным Судом как противоречащая Конституции. С учетом того, что политическая лояльность всегда была основным критерием при выборе членов ВСС, а также с учетом того фактора, что парламент избирал практически половину его состава, власть, помимо прочего, обретала серьезную возможность влиять на выбор кандидатов на должности председателей двух высших судов страны.