Длинная тень - [40]

– Ты дурак.

– Пожалуйста, Ара, не надо, – прошептал он, сражаясь с чулками.

Хьюго было уже тринадцать, и его мышцы налились, особенно на ногах, а чулки до неприличия обтягивали бедра. Ему давно нужна была новая одежда, но кто же ее закажет, если матери так долго нет дома?

– Ты дурак, – спокойно повторила Арабелла. – Ты собираешься ехать ее встречать, так? Неужели ты еще не понял: она нас не хочет. Она не любит нас. Если бы мы были ей нужны, она взяла бы нас с собой или осталась дома. Ты только навлечешь на себя неприятности. А что будет в школе? Тебя побьют розгами.

– Мама скажет им, что все в порядке, – упрямо ответил Хьюго.

Он, Арабелла и Джордж ходили в школу Святого Эдуарда. Розгами их наказывали реже, чем в других школах, но все же случалось.

– Она обрадуется и скажет им, что все в порядке. Арабелла безнадежно посмотрела на него.

– Куда ты едешь? Где собираешься ее ждать?

– Хочу доехать до конца. Если я потороплюсь, то успею в Уэтерби до того, как они выедут.

– Верхом? Ты собираешься украсть лошадь? Сумасшедший!

Хьюго надел, наконец, костюм и подошел к кровати с ботинками в руках.

– Не выдавай меня, Ара! – попросил он.

Он не мог различить лица сестры, а она смотрела на него с выражением жалостливой привязанности. Арабеллу не очень волновала мать, но раздражало стремление брата угодить ей, хотя она прощала ему все.

– Конечно, не выдам. Все и так очень скоро откроется. Дома я скажу, что ты рано утром ушел в школу, а в школе – что ты заболел и остался в постели.

– Тебя побьют, – сказал Хьюго.

Ложь была еще большим грехом, чем азартные игры. Но Арабелла только передернула плечами.

– Мне все равно. Но как ты не понимаешь, что она этого не стоит!

– Все будет в порядке, – успокоил ее Хьюго. – Вот увидишь! Я попрошу ее, чтобы она заступилась и за тебя тоже.

– Ну, иди. Скоро станет совсем светло.

Больше она не произнесла ни слова, легла и в растрепанных чувствах отвернулась от брата.

Напрямик до Уэтерби было около девяти миль, по дороге – чуть меньше одиннадцати, но в любом случае не больше двух часов верховой езды. Хьюго думал, что мать, будучи придворной дамой, не просыпается столь рано. К счастью, было лето, часть лошадей оставалась на ночь на улице, и он надеялся взять одну из них. Он никогда не мог вывести лошадь из стойла и провести ее мимо конюха, не подняв переполоха. И потому вышел на цыпочках через заднюю дверь. Собаки знали его и не залаяли, даже когда он взял седло и поводья. Наверное, проще скакать без седла, просто на попоне, но Хьюго не хотел появиться перед матерью как вор.

Кобыла Мартина Королева Мэб, стоявшая в паддоке, тихо подошла на его зов. Он был уверен, что Мартин не будет возражать. Когда первые лучи просыпающегося солнца озарили утреннее небо, Хьюго быстро оседлал ее, вывел из паддока и вскочил в седло. Он решил поехать напрямик, через поля до Уэлтона, а там уже выбраться на дорогу. Это был самый короткий путь. Мальчик чувствовал себя просветленным и возбужденным. Возможно, по пути следует набрать цветов, а увидев ее, он должен спрыгнуть с седла и вручить ей букет с сияющей улыбкой, сказав:

– Добро пожаловать домой, моя леди мама!!! Она улыбнется и скажет... Хьюго размечтался о том, что мать могла бы сказать ему, а потом запел в такт ритмичной поступи кобылы.

То, что случилось, могло случиться только с ним. В то время, как он выехал на дорогу в Уэлтоне, его мать двумя милями севернее ехала по дороге через Бикертон. Она была не только прекрасной придворной дамой, но и очень опытной путешественницей, хорошо знавшей преимущество раннего выезда.

Солнце было уже высоко, когда грязный и усталый Хьюго вернулся домой на такой же грязной и усталой кобыле. Мартин встретил его во дворе со смешанным чувством симпатии и сожаления.

– Напрасно ты брал Мэб, – попенял он брату. – Я хотел сегодня на ней выехать, а теперь на что она похожа?

– Я где-то потерял маму, – вымолвил Хьюго, вряд ли слыша его. – Когда я туда добрался, мне сказали, что она уже выехала. Я не думал, что она уедет так рано...

– Ты вообще ни о чем не думал, – сказал Мартин. – А теперь все открылось, и мне за тебя страшно. Даже зная об этом, я не смог бы ничего от нее утаить. Она сразу же послала в школу, чтобы снять вас с уроков, и все стало ясно. Арабелла сказала в школе, что ты дома, так что завтра ее ждут розги. Дома она уже свое получила. Твоя мать в гневе. Зачем ты так поступаешь, Хьюго?

– Где она? – спросил Хьюго. Его лицо побледнело, губы дрожали.

– В длинной зале. Иди сразу туда. Она хотела тебя видеть немедленно. Я отведу Мэб. Господи, на что она похожа! Что ты с ней делал?

Хьюго слез с лошади, и Мартин увел свою усталую кобылу, а Хьюго, предпринимая бессмысленные и бесполезные попытки стряхнуть грязь и пыль с костюма, прошел в дом.

Разговор был еще ужасней, чем он мог представить. Мать, красивая и гневная, уничтожила его словами, раня гораздо глубже, чем порка, которую он получил позже.

– Я только хотел, чтобы тебе было приятно, – вот все, что смог промолвить Хьюго в свою защиту.

Аннунсиата подняла на него удивленный взгляд. – Чтобы мне было приятно? Посмотри на себя! Неужели твой вид может порадовать меня? Ты похож на клоуна – весь в грязи, красный, растрепанный!