Дивиденды на смерть. Смерть на ипподроме. Золотая подкова - [6]

— Она — там!

Открыв дверь, Шейн начал ощупью искать на стене выключатель, левой рукой продолжая крепко держать Филлис.

Когда зажегся свет, он сделал несколько шагов вперед. При ярком свете стоявшего в изголовье кровати торшера он увидел распростертое на окровавленной простыне тело женщины. Одна рука убитой бессильно свесилась, с неё медленно капала кровь, образовав на ковре маленькую лужицу. По телу девушки пробежала дрожь, и он ещё крепче сжал её плечо. Потом, резко отстранив её, подошел к кровати и молча взглянул на женщину, которую обещал защищать. На ней был серый дорожный костюм, серая блузка и туфли. Смерть, судя по всему, пришла к ней неожиданно, не оставив следов борьбы. Кровь, которой были измазаны простыня и наволочка, продолжала сочиться из зияющей раны в горле.

Отвернувшись от кровати, Шейн с силой притянул Филлис к себе. Дорожные сумки, распакованные лишь частично, стояли возле дверей; на тумбочке, накрытой парчовой салфеткой, лежал раскрытый саквояж с вещами, необходимыми для путешествия; перед зеркалом были разбросаны косметические принадлежности.

Вместе с девушкой, повисшей на его руке, Шейн подошел к туалетному столику. На нем стояла инкрустированная серебром шкатулка с личными драгоценностями владелицы. Рядом лежала небольшая изящная сумочка из серой кожи с замысловатым рисунком.

Открыв сумочку свободной рукой, Шейн высыпал содержимое на столик. Оно состояло из губной помады и пудреницы, пачки банкнот, аккуратно сложенной телеграммы и небольшого кожаного держателя для ключей. Развернув телеграмму, он начал читать.

«Проверил подлинность. Возвращаюсь немедленно обычным маршрутом. Телеграфируйте Нью-Йорк или Майами. Хендерсон.»

Телеграмма была послана из Лондона неделю назад на имя миссис Руфус Брайтон по её нью-йоркскому адресу. Внизу чья-то рука приписала карандашом: «Мы встретим вас в Майами».

Шейн сунул телеграмму в карман. Филлис Брайтон попыталась вырваться из-под его руки и начала стонать. Дойдя с ней до дверей, он положил обе руки ей на плечи и стал энергично трясти. Её глаза широко открылись, и стон прекратился.

— Где твоя комната? — чеканя каждое слово, спросил Шейн.

Она покачала головой, словно её затуманенный мозг отказывался понимать смысл сказанного, потом неуверенно взялась за дверную ручку. Выключив свет, Шейн вместе с ней вышел из комнаты, где лежала убитая. Будто во сне, Филлис пересекла холл и открыла дверь в другое помещение.

Торшер горел в изголовье постели, в которой, по-видимому, совсем недавно спали. На прикроватном коврике валялся большой нож с деревянной рукояткой, весь испачканный кровью. Подведя Филлис к кровати, Шейн начал пристально разглядывать его.

Потом, глянув на нее, спросил:

— Ты убила этим ножом? — Голос его звучал спокойно, почти безразлично.

Она снова задрожала всем телом.

— Я проснулась, — отвернувшись, чуть слышно прошептала она, — и он… он был здесь. Я не знаю… Наверное, им…

— Подойди ближе, — сказал Шейн.

Она подчинилась послушно, словно ребенок.

— Посмотри на меня.

Она подняла на него глаза. Её зрачки расширились до нормального размера, но взгляд оставался по-прежнему безжизненным и несфокусированным.

— Ты знаешь, кто убил?

Когда я проснулась, мне сразу всё стало ясно.

— Ты помнишь, что делала?

Да, как только я увидела, всё сразу вспомнила.

Шейн в раздумье покачал головой. Её голос был глухим, и говорила она, будто во сне, вряд ли отдавая отчет в своих словах. Что-то загадочное, непонятное было связано с обстоятельствами гибели хозяйки дома. Пока Шейн не знал, что именно.

— Сними сорочку, на ней кровь.

По-прежнему глядя в пространство позади него, Филлис наклонилась и непослушными руками стала стаскивать сорочку через голову.

Отвернувшись в сторону, Шейн протянул руку. На его лбу, покрытом глубокими горизонтальными морщинами, выступили капельки пота.

— Дай сорочку. — Смяв тонкий материал в комок, он продолжил: — А теперь отправляйся в ванную, вымой руки и как следует вытри их. Потом переоденься.

Проследив взглядом, как она скрылась в ванной, он наклонился и поднял с пола нож, держа его за лезвие. Потом обернул рукоятку запачканной кровью сорочкой. Расстегнув пиджак, он поместил нож лезвием вниз во внутренний карман; кончиком, лезвия он проколол материал, продвигая нож вниз до тех пор, пока рукоятка не уперлась в подкладку.

Оставшуюся часть сорочки он затолкал в карман, после чего застегнул пиджак.

Переодевшись в ванной, Филлис встала перед Шейном покорно и молча, словно своей воли у неё не было и она ждала указаний от него.

— Залезай в постель, — приказал он. — Закройся и спи или делай вид, что спишь. Забудь обо всем. Обо всем, тебе ясно?

— Ясно, — ответила она усталым, безразличным голосом.

— Вот так. — Он не ушел из спальни, пока не убедился, что она легла в постель и погасила свет. Потом осторожно вышел в холл и закрыл за собой дверь. С минуту он стоял в нерешительности, глядя на торчащий в дверях ключ. Нахмурившись, он повернул ключ и, оставив его в замке, направился через холл в сторону библиотеки. За всё это время он не встретил в доме ни души. Происшествие с Филлис заняло не больше десяти минут.