Дивиденды на смерть. Смерть на ипподроме. Золотая подкова - [59]

С минуту Чатита молчала. Я обещал ей переломать Рату кости, если мне посчастливится его найти.

— Напомните ему обо мне, хорошо? Тогда мне станет легче.

— Я напомню ему, Чатита. Обязательно напомню.

Забыв о своих увечьях, я начал подниматься, как здоровый человек, и сразу же рухнул обратно на стул. Следующая моя попытка была более успешной. Подойдя ко мне, Чатита взяла меня за руку. Впервые её лицо стало по-женски мягким и заботливым.

— Не представляла, что вас так избили. Наверное, вы ненавидите его сильнее, чем я.

— Наверняка детка. — Её халат снова приоткрылся, обнажив грудь. Я положил ей руку на плечо и, тихонько погладив его, сказал: — Шрамы только кажутся ужасными, Чатита. Мужчина не обратит на них внимания. Поверь мне. Ты по-прежнему красивая и желанная женщина.

Я продолжал поглаживать ей плечо, и её дыхание сделалось учащенным. Проведя языком по пересохшей нижней губе, она сказала:

— Спасибо за любезные слова, Шелл, но это неправда.

Сомневаюсь, что при других обстоятельствах я покинул бы её не раньше утра. Сейчас же мне надо было спешить.

Я ухмыльнулся и сказал:

— Правда, дорогая, стопроцентная правда. И скоро я постараюсь это доказать.

Минут тридцать, не меньше, я вышагивал по номеру разрабатывая руки, осторожно сгибая и разгибая их пока не почувствовал себя лучше. Потом позавтракал и продолжил охоту. Я знал, конечно, что, если потерплю неудачу в других местах, всегда смогу отыскать подонков на ипподроме. Проблема заключалась в том, что следующие скачки должны были состояться только через неделю. Я ещё раз проверил телефонные книги — фамилии Хэммонда не значилось ни в одной.

В пять вечера я вышел из бара на улице Букарели, мне сообщили, что в этом заведении любит околачиваться Келли. Я пытался раздобыть в нем хоть какие-нибудь сведения, но опять вытащил пустышку. И всё же я нашел Келли и Рата.

Вернее, они нашли меня. Когда я выходил из бара, ждали меня в черном «паккарде» — гигантской сделанной по спецзаказу машине с номерным знаком из двух цифр. Подобные номера указывали на особую значимость владельца для всего человечества, на то, что прочая мелюзга должна беспрекословно уступать ему дорогу.

Келли сидел за рулем, Рат стоял на тротуаре, облокотясь о дверцу. Увидев меня, он шагнул мне навстречу.

Улица была полна народу, но ярость и ненависть бушевали во мне с такой силой, что я, протянув руку, попытался схватить его за горло.

Он быстро сказал:

— Спокойно, Скотт! Или ты хочешь, чтобы на твоих девок больше не посмотрел ни один парень?

Моя рука замерла в воздухе.

— Что ты имеешь в виду, подонок? Я…

— Попридержи язык, — сказал он.

Мне не понравился его небрежный, самоуверенный тон. Я знал, что могу сломать его, как спичку, но, судя по его поведению, в руках у него был какой-то козырь.

— Кончай это дело, Скотт, — продолжал он. — Или ты совсем спятил? Теперь слушай. Самолет улетает в семь. Тебе нужно успеть на него. Тогда с твоими девками ничего не случится. Понял?

— С кем ничего не случится?

— С Верой. И Элен Эйнджел. Тебе вроде бы она понравилась, разве не так, Скотт? Она горячая лошадка. Ты уже успел на ней прокатиться? Как будет ужасно, если с ней произойдет неприятность! А она обязательно произойдет, если ты не исчезнешь.

Я горел желанием придушить прыщавого выродка на месте. Мне казалось, что я не в состоянии рассуждать здраво, но тормоза всё же сработали. Я начал остывать, удары сердца замедлились. Теперь я понял, что бандиты загнали меня в лузу, как бильярдный шар. У меня не оставалось пространства для маневра. Продолжай я поиски, Веру и Элен изуродуют, возможно даже убьют. Я снова ощутил приступ неистовой ярости, когда представил садиста Рата, истязающего Элен.

Рат сказал:

— Когда ты уберешься, мы отпустим обеих. — Он похотливо причмокнул и покачал головой. — Даже не побалуемся ни с одной.

Схватив Рата рукой за лацканы пиджака, я притянул его к себе:

— Ты, мразь!

Набрав в легкие воздуха, он прохрипел:

— Тогда они получат свое. Пусти меня, Скотт. Говорю — пусти! Они точно свое получат.

— Хорошо, я уеду. Но если ты коснешься пальцем хоть одной из них, я раздавлю тебя, как слизняка.

На его лице появилась кривая ухмылка:

— Семь часов, не забудь. В аэропорту будет наш человек. Не вздумай обмануть нас.

Он забрался на сиденье рядом с водителем, и, рванув с места, черный «паккард», скрылся из виду, я вернулся в бар. Предложив бармену оставить меня одного, я подошел к телефону. Мне пришла в голову мысль, что Рат не держался бы так нагло, не будь у него в руках хотя бы одной из куколок.

У Элен телефона не было. Я набрал номер Вериной матери и, переговорив с самой Верой, убедился, что всё в порядке. Я велел ей не выходить из дома, а потом выбежал на улицу. Сидя в такси, я чувствовал, как во мне нарастала тревога, перед глазами стояло испуганное лицо Элен. Я почти физически ощущал нежное касание её пальцев, холодное прикосновение её губ.

Такси остановилось перед подъездом большого многоквартирного дома, и я, не задерживаясь ни секунды, помчался вверх, перепрыгивая через ступени. Дверь в квартиру была не заперта и, когда я с силой толкнул ее, широко распахнулась. В помещении было пусто. Одна домашняя туфля была брошена на пол, другой не было видно вообще. Следов борьбы я не заметил, в спальне лежали аккуратно сложенные на тумбочке блузка с юбкой и бюстгальтер с трусиками.