Дивиденды на смерть. Смерть на ипподроме. Золотая подкова - [51]

Шейн сказал Джойсу:

— Идемте, больше нам здесь нечего делать.

Когда они были уже у дверей, Шейн обернулся к Пейнтеру:

— Мы оба явимся по первому требованию.

Миновав полицейские заслоны, они сели в машину Шейна. Включая передачу, он от боли прикусил нижнюю губу. Его плечо мучительно ныло. Он снова перевел передачу в нейтральное положение и откинулся на сиденье.

— Останови какую-нибудь машину, — попросил он своего обеспокоенного спутника, — и отправь меня в больницу. А ты… не выпускай из рук… нашего… Рафаэля.

XVII

Прошло несколько часов, прежде чем Шейн пришел в сознание в отделении скорой помощи больницы Джексона. Скрипнув зубами, он сел и поинтересовался, который час. К постели заторопился доктор, объявивший, что уже четыре и что он должен вести себя крайне осторожно и отдыхать, пока к нему не возвратятся силы.

— Отдыхать? Для отдыха у меня нет времени. Я нахожусь здесь уже три часа. Где моя одежда? — спросил Шейн.

Доктор был прежний, тот самый, который промывал и перевязывал его раны, полученные во время ночной стрельбы. Пожав плечами, он сказал:

— Что ж, продолжайте упрямиться. В прошлый раз я просил вас вести себя осторожнее. Теперь вам придется лишний месяц проходить в гипсе, и всё потому, что вы бегали как ненормальный вместо того, чтобы лежать в постели.

Хмыкнув, Шейн потянулся за сигаретой. Потом снова потребовал вернуть одежду. Покачав головой, доктор крикнул санитару, чтобы тот принес одежду.

— Что за спешка? — продолжал убеждать он сыщика. — Мы собирались перевести вас в отдельную палату, как только вы придете в себя. Ночь в больнице, свежая перевязка утром сделают вас новым человеком.

— У меня свидание с девушкой, — широко улыбнулся Шейн.

Одевшись с помощью санитара, он начал весело насвистывать, обнаружив у себя в кармане нетронутые двадцать тысяч.

— Вы все удивительно честные парни, — заметил он.

При вице пачки денег лицо санитара приняло уважительное выражение.

— Боже! Вы кто — министр финансов?

— Просто сыщик, зарабатывающий себе на пропитание, — жизнерадостно ответил Шейн. Сунув деньги обратно в карман, он опустил ноги на пол. Сейчас его беспокоило лишь легкое головокружение. — Если ты вызовешь мне такси, я возражать не буду, — сказал он.

Посмотрев на Шейна с нескрываемым почтением, санитар выполнил его просьбу.

Назвав водителю адрес, сыщик с комфортом откинулся на сиденье. Когда такси заворачивало на Флаглер-стрит, послышались звонкие голоса мальчишек — продавцов газет: «Полная информация о деле Брайтона! Трое убиты в ночной перестрелке!» Попросив шофера подъехать к поребрику, Шейн купил газету и, развернув её на коленях, удовлетворенно пофыркивал, знакомясь с фасочным отчетом о трагических происшествиях.

Питер Пейнтер был героем дня. Согласно газетной информации, он бесстрашно вошел в дом, кишащий бандитами, и, когда покинул его, там остались три трупа и один раненый гангстер.

Двое преступников арестованы.

Во время допроса больной из комнаты на верхнем этаже особняка признал, что он Джулиус Брайтон. При этом он заявил, что его брат Руфус умер в Нью-Йорке естественной смертью, — на последнем он особенно настаивал.

Джулиус Брайтон, сообщали далее газеты, не чувствует никакого раскаяния из-за неудавшейся попытки мошенничества, в которой ему значительную помощь оказали Монтроуз и Оскар — его бывший сокамерник. Сундук с забальзамированным трупом Руфуса откопали на пляже. От лжесестры признания добиться не удалось, но экспертиза показала, что именно из её пистолета двадцать пятого калибра была убита Шарлотта Хант.

Настоящая Миртл Годспид рассказала полиции по телефону, как в действительности обстояло дело с её кубинским круизом, и Пейнтер распорядился срочно доставить её обратно, чтобы она могла встретиться с глазу на глаз с женщиной, уговорившей её отправиться на Кубу.

Этим почти и исчерпывалась газетная информация. Имя Шейна упоминалось однажды, но не в связи с раскрытием преступления. Избыток дивидендов — так, выходя из отеля, прокомментировал он про себя это обстоятельство — вполне компенсирует недостаток известности.

К себе в номер он поднялся по служебной лестнице. Горничная привела помещение в порядок, не оставив никаких следов вторжения Гордона.

Пройдя в кухню, Шейн бросил кубики льда в графин с холодной водой. Потом, поставив на стол высокий бокал и небольшую рюмку, раскупорил непочатую бутылку мартеля.

Придвинув кресло, он закурил сигарету и налил в рюмку коньяк. Сидя в одиночестве, он задумчиво отхлебывал спиртное, чередуя глотки с глубокими затяжками, чувствуя, как к нему возвращаются силы. Он заканчивал вторую рюмку, когда зазвонил телефон.

С ним желал говорить Питер Пейнтер. В голосе полицейского звучали торжествующие нотки:

— Всё вышло как нельзя лучше, Шейн. Награда будет вручена лично мне. Я передам её тебе в частном порядке, как только получу.

— Две с половиной? - лаконично спросил Шейн.

— Точно. И огромное спасибо.

Сказав: «И тебе спасибо», Шейн положил трубку.

Затем он вернулся к столу и допил коньяк. Достав из стола лист чистой бумаги, он начал искать карандаш. Так и не найдя его, он с кривой ухмылкой взял авторучку, позаимствованную им в комнате больного. Сев, он написал: