Столбики спектрограммы опустились на ноль, и всякое движение на экране прекратилось.
— Что. Это. Было? — Голос Хейс дрожал. Она повернулась к Ши — почти спокойная, но на самой грани взрыва то ли бешенства, то ли паники. — Что это было, Мелинда? Что за грёбаный провал? Всё так хорошо шло, и всё полетело нахрен из-за вашего долбаного антитеррора! Что?! Что я теперь скажу на Совете по чрезвычайным ситуациям?!
— К сожалению, система рассчитана только на террористов-людей, — Ши твёрдо выдержала её взгляд. — Никто не ожидал, что теракт совершит робот. Если бы я знала, что автоматика применит газ — конечно, я бы действовала по-другому, но у меня нет доступа к такой информации. Согласитесь, у заложника в принципе не должно его быть. — Она говорила такими гладкими периодами, что речь казалась заготовленной и отрепетированной. — На ваши обвинения отвечу, что я с начала до конца действовала согласно инструкции и в рамках моих полномочий. Наблюдения в реальном времени не было, но камеры и микрофоны работали, каждое моё действие зафиксировано, и если будет расследование, оно покажет, что все мы работали безупречно, а к провалу привела цепочка несчастных случайностей. У меня всё. Отбой антитеррора, мы можем выйти. — Будто в ответ на эти слова щёлкнул замок входной двери, но сама дверь осталась закрытой.
— Коллега Ши, я не понимаю! — У Ямана дрожали руки. — У нас катастрофа глобального масштаба, инопланетные бактерии вырвались в атмосферу, а вы думаете только о том, как прикрыть задницу?
— Всё не так страшно, — Ши осталась невозмутимой. — В режиме «антитеррор» вентиляция герметизируется, чтобы газ не проник наружу. Бактерии тоже не выйдут.
— Надеюсь. — Хейс оперлась на стол и тяжело поднялась на ноги. — Вы представляете, какие будут последствия, если они размножатся по всей Земле?
— Заражение крайне маловероятно, — сказал Яман. — Экстремофилы, живущие в мире без многоклеточных форм, не могут быть патогенными для человека.…
— Не надо этого жаргона. Я не об этом! До сих пор существуют морально безответственные учёные, не разделяющие наших ценностей… Ну, пусть не настоящие учёные, пусть научные фрики — но довольно квалифицированные фрики! Я не про ваших единоверцев, профессор — вы отыграли безупречно. — Она с усталой улыбкой похлопала Периханяна по плечу. — И если бактерии попадут в руки к этим людям… Ладно, все мы всё понимаем. — Она развернулась к выходу.
— Докторка Хейс, — заговорил Леонард Гайдарович, воодушевлённый её одобрением, — а скажите, чисто теоретически: если бы Эшер отдал мне контейнер, я мог бы… действительно… отправить его в Спецхран? — Хейс вытаращила глаза, и профессор стушевался, но продолжал: — Ведь это равносильно уничтожению… И никто бы ничего не узнал… А в будущем, может быть…
Хейс расхохоталась и снова хлопнула его по плечу.
— Ха-ха, в будущем! Отличная шутка, профессор! Ладно, идёмте. Скоро совет, а я даже не начала придумывать… — Её голос затих за дверью.
Все вышли, кроме Мелинды. Она быстро сняла очки и достала из ящика стола кислородную маску. Натянула на лицо. С облегчением вдохнула — до сих пор она задерживала дыхание. Надела сверху очки, вышла и захлопнула стальную дверь.
Лампы в коридоре зажглись, как обычно, не над её головой, а в десяти метрах в направлении выхода. Они высветили разобранный участок вентиляционной трубы, стремянку и четыре неподвижных тела на полу: Хейс, Яман, Периханян и рабочий в оранжевой спецовке. Возле дыры в вентиляционном коробе всё ещё курился парок.
Мелинда поднесла к лицу телефон, набрала короткий номер.
— Докладывает капитан Ши, пятый отдел, — проговорила она. — ЧС на уровне минус девять, коридор «фокстрот», код «эскарго-чёрный», есть пострадавшие от газа, нужна скорая. Как приняли? Есть, ожидаю на месте.
Она убрала телефон.
Кислородная маска скрывала её рот, но глаза под огромными очками сдержанно улыбались.
