Диверсанты - [74]

В ответ затрещали автоматные очереди, засвистели пули, началась кутерьма внезапного ближнего боя.

Выскочившего солдата майор встретил ударом «вала», отбил направленный в живот примкнутый к автомату штык-нож. Лязгнул металл оружия. От подсечки ноги солдата подлетели. Скованный бронежилетом, он тяжело грохнулся на спину, и сразу же ему на лицо с силой опустился приклад «вала», а потом ещё и ещё раз…

На бегу Алексей застрелил следующего и укрылся в сгоревшем изнутри здании бывшего Центрального рынка с обвалившимся куполом перекрытия.

Здесь пока было тихо, но за спиной звучали команды преследователей. Кто-то выстрелил из гранатомёта внутрь здания. Майора спасла перевёрнутая мраморная столешница, он успел свалиться за неё, приоткрыв рот. Однако от грохнувшего взрыва в уши ударила тугая волна, поднявшая тучу мусора и пыли вперемешку с сухим снегом.

Янычар, пригнувшись, уходил в этой пыли. Затрещали автоматные очереди, и в здание, пригибаясь, готовые упасть, вбежали несколько противников.

Майор бросил вторую гранату.

Она разорвалась между ними, швырнула на пол. Кто-то громко и болезненно закричал. Уцелевшие открыли беспорядочную стрельбу. Засвистели, защёлкали пули, но Янычар уже пересёк заваленное прилавками и прочим торговым оборудованием помещение.

Оказавшись в относительной безопасности, аккуратно выглянул на улицу, где была привычная глазу разруха и запустение. Разнообразия унылому пейзажу войны добавляли сгоревший танк с бээмпэшкой. И как экзотика — смятый корпус сбитого вертолёта.

Всё присыпано снегом и сковано морозом.

Туркалёв со всей быстротой, на какую был способен, побежал к вертолёту, поскольку до него ближе. А за ним чернело разрушенное здание бывшего педагогического института.

Когда до «вертушки» оставалось несколько шагов, тишину разорвала автоматная очередь, посланная в спину. Пули с лязгом врезались в металл сгоревшей машины, выбили тучку сажи, потревожили посыпавшийся снег.

Янычар рухнул, чувствуя, как мешает висящий на груди Калашников и набитая до отказа разгрузка. Работая локтями, заполз за винтокрылую машину, беспокоясь о гранатомётчике, стрелявшем в помещении рынка. Хрен знает, где он там. Может как раз в этот самый момент готовится к выстрелу уже по вертолёту.

Вдохнув морозного воздуха, майор вскочил и побежал подальше от «вертушки». До бывшего института удалось добежать в тишине.

Укрывшись в здании, Туркалёв провёл там всю ночь, ожидая преследователей. Но те так и не появились.

На рассвете загудела канонада обстрела правого берега. Началась очередная волна наступления с предшествующей артподготовкой.

«Рвутся наши вперёд. Молодцы. Может, мне удастся выйти, — думал Янычар, осматривая местность и вновь ожидая погони. — С чем к Большому Папе идти? Задание провалено. Ребята погибли. Сумела ли другая группа вывести девушку, неизвестно. Что ждёт по возвращении? Уж точно не Звезда Героя и не полковничьи звёздочки. Уберечь бы то, что есть и не угодить в штрафбат, если не дай Бог, племянница погибла».

От этих мыслей его отвлекли первые фигурки солдат, появившиеся уже из-за вертолёта.

«Ну, идите сюда, касатики, идите», — подумал он холодно.

Троих майор успел свалить. Остальные метнулись за вертолёт.

— Так-то, сучьи дети, — процедил Янычар, меняя позицию, не желая ввязываться в бой.

К дому, где провёл детство и юность, Алексей вышел не случайно. Ноги сами несли сюда. Он совсем не надеялся увидеть целой привычную панельную пятиэтажку, укрытую тополями, с летящим ежегодным надоедливым пухом. Мальчишками они частенько поджигали его. Взрослые ругались, а пацаны ватагой уносились прочь, продолжая вытворять своё. Как же это давно было! Словно в другой жизни, навсегда разделённой на две части: «до войны» и «на войне».

Нет, полностью целым дом не был, и тополей не было, спилили, видать, на дрова. Из-под хилого снежного покрова видны большие пеньки. Часть дома с их квартирой на третьем этаже уцелела. Нет только стёкол, выбитых взрывными волнами.

Осмотревшись, Янычар скользнул в подъезд, замер, прислушиваясь. В промороженном холодном помещении, усыпанном мусором, битым стеклом, с выщербленными от пуль стенами, с погнутыми перилами лестничных маршей, гул начавшейся канонады показался тише.

Майор осторожно поднялся на третий этаж, остановился нерешительно у входа без двери. Медленно зашёл в коридор, прошёл дальше, осматривая знакомую и в то же время такую чужую квартиру.

Кругом разруха… Ни мебели, ни книг… Дверей нигде нет, выломали на дрова, скорее всего. Унитаз, ванная, раковина разбиты. Кому нужно было разбивать их? Зачем? Откуда в людях столько бессмысленной злобы?!

Под ногами предательски трещало. Янычар принялся разгребать берцами мусор, медленно перемещаясь по квартире, испытывая горечь обиды на сотворивших такое с домом, на затеявших проклятую войну. На сломавших жизнь, разлучивших с родителями. Где же они сейчас? Хоть бы живы, были, Господи…

— Надо же, мои-то пластиковыми окнами обзавелись, — улыбнувшись, пробормотал он, увидев в зале белые блоки без стёкол. — А мне не писали… Когда ж успели? Явно до войны… Хотя я уже тогда был на войне, на Кавказе, как и отец в своё время. Ведь отговаривал он меня от военного училища. Не послушал, дурак… Где же вы сейчас, мама, папа?..