Диван для Антона Владимировича Домова - [23]

— Да, но на этом, уверен, ваши победы и закончатся.

— Вы пытаетесь убедить меня, что остальное не моего разума дело?

— О нет! — хозяин дома улыбнулся. — Совсем не так.

— ОГА создал меня? — спросил Антон, впиваясь мраком своих глаз в собеседника. — Сделал таким? Вот, что она пыталась скрыть! Мое происхождение — дело рук ученых?

— Я же обещал вам, что вы ошибетесь, — Анатолий встал.

Антон не отрывал взгляда от человека, что в эту минуту совсем не нравился ему. Одного мгновения достаточно, чтобы Соколов, его брат, и вообще все, кто здесь находится, перестали существовать. Лишь одно мгновение — и сердца их остановятся навеки… Но какой в этом смысл? Тоша успокоил себя силой воли. Все же кто бы ни стоял перед ним, он мог помочь наконец-то узнать истину.

— Вы расскажете все, наконец, или мне продолжать гадать и дальше? — спросил Антон, откидываясь чуть назад.

Соколов поглядел на него. Паренек был одновременно спокоен и возбужден. Что-то слишком необычное, чтобы относиться к нему беспечно. Мужчина сделал вдох.

— Я — нет, — сказал он, приглашая следовать за ним. — Будет намного лучше, если это сделают они. В конце концов, только благодаря им мы с вами сейчас говорим…

БЛИЗНЕЦЫ И Я

Антон послушно нажал на дверную ручку. Что именно хотел ему показать Анатолий Альбертович, он мог без труда догадаться. Отчего только эта таинственность?

Домов шагнул в комнату с занавешенными плотной бордовой тканью окнами, в которой все равно было достаточно светло, чтобы отчетливо разглядеть ее скудненькое содержимое. Тут было достаточно пусто. Старый сервант, тумбочка, настольная лампа на полу и в углу просторный шатер из простыней. Николай, покинувший их разговор в самом начале, сидел в единственном кресле, держа в руках какую-то книгу.

— Ох, вы уже? — спросил он устало и, кряхтя, встал. — Тогда я пойду, пожалуй.

Его брат кивнул. Он пригласил Антона сесть на освободившееся место, тот послушался беспрекословно.

— Выходите, мальчики, выходите! — сказал Анатолий, и в шатре кто-то зашевелился.

Тоша попытался представить тех, кто должен был появиться, но не смог. Наконец он увидел двух совершенно идентичных двенадцатилетних ребятишек со светло-русыми волосами, доходившими почти до плеч, карими глазами и очень озорным выражением по-детски милых лиц.

— А что же Эн? — спросил Анатолий, подходя к шатру. — Вот он, сами же просили.

— Эн не хочет, — сказал один и усмехнулся.

— Эн боится, — добавил другой.

— Кого же боится? Разве он не говорил мне, чтобы я нашел его? — тон Анатолия был мягким, даже как-то по-отечески заботливым. Ребята молчали. Ученый выдохнул. — Что ж, если он не хочет, я скажу господину, чтобы уезжал, наверное…

— Нет, не надо… — послышалось из шатра.

Еще один? Антон удивленно приподнял бровь.

Двое, чьи головы уже торчали, вышли. Из темноты показалось третье лицо. Оно было также похоже на других, но, в отличие от тех, не светилось озорством, а, наоборот, поражало меланхоличностью и недетской усталостью.

— Вот они, Антон Владимирович, — сказал Анатолий. — Все трое.

— Кто? — спросил Домов.

— Такие же, как вы, — ответил ученый.

Тоша устремил свой тяжелый взгляд на ребят. Те, что вылезли, улыбнулись ему и тут же уселись на пол, отвернувшись ото всех и взяв в руки разбросанные вокруг игрушки.

— Эти двое — Пи и Би, — показал мужчина. — А вот этот, — он обратил внимание на полуосвещенное лицо из шалаша. — Эн. Это, разумеется, только первые буквы их имен, но мальчики не любят, когда их произносят полностью, поэтому так, пожалуйста, и зовите.

— Хорошо. Они из института?

— Да. Я забрал их оттуда, когда покидал его.

— Над ними проводили опыты?

— Не совсем так, Антон Владимирович. Было бы правильнее — с помощью их проводили опыты.

— Не понимаю…

— Все дело в том, что ни они, ни вы не результат каких-либо экспериментов…

Антон перевел взгляд на Анатолия. Тот как будто сгорбился еще больше.

— Вы не знаете, кто вы, — вдруг заговорил ребенок из шатра. Это был тихий, но леденящий душу голос.

— Не знаю, — ответил ему Тоша. Его, конечно, не испугала эта ожившая сцена ужастика.

— Вы сын одного из семи судей. Так же как я и мои братья. Так же, как тот, что следует за нами…

— Дмитрий?

— Его имя иное. Я вижу другое имя…

— Что значит сын одного из семи судей?

— Это значит, что вы не совсем человек, — вставил Анатолий. — Понимаете, наука еще не дошла до того, чтобы создавать подобных вам существ, Антон Владимирович, но именно этого и пытается добиться Григорьев. Он использует вас, надеясь научиться прививать ваши способности простым смертным.

— Кто же все-таки я такой?

— Сын одного из судей…

— Это, черт побери, я уяснил. Нельзя ли подробнее?

— Я расскажу вам, — опять заговорил меланхоличный брат. — Вы упомянули черта. А что вы знаете о Боге?

— О Боге? — Тоша пожал плечами. — Всевышний отец, пропаганда сомнительной морали. Неоднозначные деяния церкви. Крестовые походы. Межрелигиозные конфликты. Фанатики. Запудривание мозгов…

— То есть вы не веруете в него? — перебил Эн.

— Нет.

— Что ж… и в вашем убеждении есть крупица правды. Однако вы не правы. Бог существует. И не один.

— То есть язычники были правы.

— И их убеждения лишь часть истины…