Дива - [50]
— Ещё тогда спросить хотела... Что у тебя с носом, дяденька?
— Боксом занимался...
— А-а... Больно было?
— Нормально...
— Значит, ты парень битый?
— Было, доставалось...
Дива Никитична снова будто бы приблизилась, оставаясь на месте.
— Почему холостой-то до сих пор?
Он чуть не сказал фразу, мол, тебя ждал. В последний миг схватил себя за язык, ибо сказать это хотел в шутку.
— Откуда ты знаешь? — спросил Зарубин. — Может, у меня три жены и семеро по лавкам?
— Не смеши меня. Я всё про тебя узнала, учёный...
— Да я тоже про тебя кое-что слышал. Например, говорят, колдунья...
Он постеснялся назвать её ведьмой, думал, обидится, но вдова вдруг улыбнулась:
— Не колдунья — ведьма я. Ты-то молока парного хочешь?
Отказаться — значило признать больной бред столичного целителя и фантазии Костыля по поводу приворотов.
— Хочешь проверить, не оборотень ли? — усмехнулся Зарубин.
— А как можно проверить?
— Говорят, достаточно окропить молоком...
— Глупости говорят! — отмахнулась она. — Если бы так просто можно было вычислить оборотней, их бы на свете не осталось... Пить-то будешь или нет?
— Спасибо, не откажусь, — Зарубин сам почуял, как дрогнул голос.
— Что такой несмелый-то? — усмехнулась Дива Никитична и подала бидон. — Пей!.. Ну что ты замер, дяденька? Будто не из Москвы. Столичные все шустрые. Вон твой Фефелов...
Взмахнула коробкой с подарком и продолжать не захотела.
Зарубин открыл крышку, ощутил полузабытый дух парного молока и, выдохнув, приложился к сосуду...
9
0н уже забыл, когда в последний раз пил молоко вот так, только что из-под коровы, ещё насыщенное биологическим теплом животного. Студентов, выезжающих на практику, обычно предупреждали, чтоб они не зверствовали над своим организмом, не увлекались парным, и особенно сливками, сразу по-сле сепаратора. Понять состояние несчастного Шлопака было можно, но Зарубину всё шло на пользу.
Вдова словно услышала его мысли:
— Дяденька, ты сильно не увлекайся! — игриво предупредила она. — Мне не жалко, но вред может случиться. Оставь русалочкам...
— Какой такой вред? — прикидываясь несведущим, спросил он.
И ощутил, как самый настоящий пьянящий хмель разливается по телу, будто на голодный желудок хватил бокал шампанского! Голова закружилась и приятно, сладостно онемели губы...
— Потом узнаешь, какой! Будет тебе охота!
Зарубин вернул бидончик.
— Ну, спасибо!.. Хмельное у тебя молоко!
— Осенний травостой, пора зрелого семени, — как-то многозначительно произнесла Дива Никитична. — Кто толк понимает, тот ценит и такие нюансы. Самое целебное молоко, потому и пьянит.
Он понимал толк, точнее, что-то ещё помнил со студенческой скамьи, однако про институт смолчал, хотя был повод завязать разговор. В хорошем расположении духа она сама была как парное молоко, и понять Фефе- лова было можно. Эта зрелая женщина светилась юной девичьей целомудренностью, скрадывающей возраст, и одновременно манила к себе, словно намекая на возможность отношений и свою доступность. И даже не колдовское — что-то ведьминское в этом было!
— Ты, дяденька, не заплутал ли? — вдруг спросила Дива Никитична. — Вид у тебя потерянный.
— Есть немного, — согласился Зарубин. — На лабаз ехал, а попал не туда. Леший водит...
Он умышленно её провоцировал, надеясь, что вдова каким-то образом себя выдаст, например причастность к существованию леших, к приключениям Бору- ты со Шлопаком, но она свела всё к светскому разговору.
— Бывает. У нас охотники часто тут блудят, место такое. Чуть свернул не там и потерялся. Тем более дни пасмурные, солнца нет. А так хочется бабьего лета!
И сделала изящное, едва уловимое движение — будто потянулась от предвкушения тепла и удовольствия.
— Кто здесь ходит? — уже прямо спросил Зарубин. — Перед тобой кто-то грузный прошёл. Как слон, и ветер за ним...
Вдова махнула рукой.
— Должно быть, дива. Кому ещё?
— Дива — это лешачиха?
— Лешая, — со знанием дела поправила она. — Лешачиха — это жена лешего. Наша, говорят, незамужняя.
— Не боишься тут ходить?
Вдова отвечала простодушно и весело, как все местные туземки.
— Чего же бояться-то? Если я сама — Дива?.. Лешую встретить — это к счастью. Она не всякому и покажется.
— Откуда она взялась? Говорят, раньше не было.
— Наши мужики позвали, она и пришла, — просто объяснила Дива Никитична, словно речь шла о чём-то обыденном. — Они любят почудить. Иначе, мол, скучно жить.
Она свернула на уазовский след и пошла сухим краем старой дороги в сторону лабаза! Когда уходила в первый раз, Зарубин даже не заметил этого, и тут попытался остановить.
— Погоди! — запоздало окликнул он. — Ты куда идёшь?
— Домой, — обескуражено отозвалась вдова. — А что? Уж не подвезти ли меня хочешь?
— Но там же... подкормочная площадка. Там медведь на поле пасётся!
— Что ты, дяденька, — пропела Дива. — Там наша деревня. Да ты совсем потерялся. Нет здесь ни площадок, ни медведей.
— Где же они? — растерянно спросил Зарубин.
— Это ты у Костыля спроси. Я ведь на охоту только за волками хожу...
— А как на базу проехать?
Он точно помнил, откуда приехал, но вдова указала совсем в другую сторону.
— Вон по той дороге! Видишь, трактором наезжено?.. Да левей, левей гляди! Ну куда ты смотришь? Где мелколесье, там!..
Десятый век. Древняя Русь накануне исторического выбора: хранить верность языческим богам или принять христианство. В центре остросюжетного повествования судьба великого князя Святослава, своими победами над хазарами, греками и печенегами прославившего и приумножившего Русскую землю.
На стыке двух миров, на границе Запада и Востока высится горный хребет. Имя ему - Урал, что значит «Стоящий у солнца». Гуляет по Уралу Данила-мастер, ждет суженую, которая вырастет и придет в условленный день к заповедному камню, отмеченному знаком жизни. Сказка? Нет, не похоже. У профессора Русинова есть вопросы к Даниле-мастеру. И к Хозяйке Медной горы. С ними хотели бы пообщаться и серьезные шведские бизнесмены, и российские спецслужбы, и отставные кагэбэшники - все, кому хоть что-то известно о проектах расформированного сверхсекретного Института кладоискателей.
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
В книге публикуются русские волшебно фантастические сказки, записанные в разные годы, начиная с прошлого века и до наших дней, на территории Западной, Восточной Сибири и Дальнего Востока. В работе кроме печатных источников использованы материалы, извлеченные из архивов и рукописных фондов, а также собранные отдельными собирателями. К каждой сказке имеется комментарий, в конце книги даны словарь малоупотребительных и диалектных слов, указатель собственных имен и названий, топографический и алфавитный указатели, списки сказочников и собирателей.
Дмитрию 30, он работает физруком в частной школе. В мешанине дней и мелких проблем он сначала знакомится в соцсетях со взрослой женщиной, а потом на эти отношения накручивается его увлеченность десятиклассницей из школы. Хорошо, есть друзья, с которыми можно все обсудить и в случае чего выстоять в возникающих передрягах. Содержит нецензурную брань.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
20 июня на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены семь лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Катерины Кожевиной, Ислама Ханипаева, Екатерины Макаровой, Таши Соколовой и поэтов Ивана Купреянова, Михаила Бордуновского, Сорина Брута. Тексты произведений печатаются в авторской редакции. Используется нецензурная брань.