Дитя Всех святых. Перстень со львом - [223]
Опустилась ночь. За носилками пришли монахи с факелами. Это были монахи из ближайшего монастыря, чьи розовые крыши виднелись внизу. Франсуа последовал за процессией. Они подбирали на поле боя павших рыцарей, чтобы предать их погребению.
Рыцарей оказалось немного, и все они были положены в часовне. Франсуа провел в бдении над телом сына всю ночь, а утром присутствовал на заупокойной службе, которую почтили также дю Геклен и важнейшие военачальники армии.
Могилы вырыли в пределах монастырской ограды. Там же были заготовлены могильные плиты. Пригласили родных и близких, чтобы те указали брату-камнерезу имена павших. Франсуа только что видел, как под землей исчез гроб с черно-красным щитом. Когда монах-резчик спросил его об имени, он попросил высечь: «Франсуа де Вивре».
После взятия Шалье армия направилась к Шатонеф-де-Рандону, куда и прибыла во второй день июля. Франсуа сделался тенью самого себя. Мрачный пейзаж, простиравшийся перед ними, угнетал его еще больше.
Лагерь разбили у деревушки л'Абитарель. Крепость Шатонеф-де-Рандон располагалась выше, на вершине длинного обрывистого отрога, чьи черные скалы своими острыми кромками напоминали ножи. Она вздымалась высоко в небо. Первый день выдался знойным, зато ночь была ледяной; и дальше повторилось то же самое: днем — пекло, ночью — стужа. В это время года и на этой высоте перепады температуры всегда значительны, и нет ничего более изнурительного для человека.
В противоположность тому, что происходило при Шалье, осажденные сразу же завязали переговоры, и, в конце концов, их главарь, Пьер де Галар, согласился на сдачу 13 июля, если до этого времени к нему не придут на выручку. В подтверждение своего слова он предоставил заложников.
Франсуа ничего об этом не знал. Он молча смотрел на зловещий черный пейзаж, весь из скалистых гребней и пропастей, наводящий на мысли о преисподней. Франсуа де Вивре погрузился в себя. Ни с кем не разговаривал, никого не слушал. Ему казалось, что его сердце так же окаменело, как эти бесплодные скалы, что вся его жизнь сделалась подобием этих унылых пространств… Никогда надежда не возродится в его душе, подобно тому, как ни один куст, ни один цветок не вырастет на этих камнях. Его надежда звалась Франсуа де Флёрен, и смерть скосила ее в двадцать один год.
Однако одна новость все-таки сумела пробиться сквозь одиночество, в котором замкнулся Франсуа. Коннетабль занемог, коннетабль был болен… 5 июля прошел слух, что он не может сесть на коня без помощи своего оруженосца; 6-го — что он вообще не может сесть; 7-го — что он не ходит без поддержки, а 8-го — что не встает с постели.
8 июля было воскресенье… Вся армия присутствовала на мессе под открытым небом, которую отслужили за выздоровление коннетабля. Но Бертрана дю Геклена по-прежнему пожирала горячка. Слишком резкими были скачки температуры для этого уже немолодого тела, износившегося в нескончаемых испытаниях. В Абитареле один врач сменял другого; вызванные из Манда, окрестные крестьяне приносили всякие домашние снадобья, сопровождая подношения трогательными словами.
9 июля коннетабль составил завещание и передал командование маршалу де Сансеру. В течение трех дней ему было немного легче, но в пятницу 13 июля, утром, он понял, что наступает конец. Бертран дю Геклен велел вынести свое ложе из палатки, чтобы каждый мог его видеть, и приказал позвать капитанов, рыцарей и солдат.
Близился полдень. Стояла такая же удушающая жара, что и в предыдущие дни. Присутствующие обнажили головы, держа шлем или каску под рукой, и все плакали. Плакали не только потому, что умирал коннетабль, и даже не потому, что это был великий французский полководец, освободитель страны, но потому, что горе каждого было личным. От последнего солдата до маршала Франции, все они оплакивали Бертрана…
Лежа на своем ложе, Бертран дю Геклен сжимал меч с лилиями. Он попросил приблизиться маршала де Сансера и, поцеловав навершие меча, протянул ему.
— Верните королю… Надеюсь, я хорошо им воспользовался.
Франсуа плакал вместе с остальными. К его слезам по умирающему коннетаблю примешивались и слезы по ушедшему сыну.
Дю Геклен обратился ко всему воинству:
— Помните, вы должны сражаться только против тех, у кого оружие в руках. Ваши враги — не люди Церкви, не женщины и не дети…
Он продолжил:
— Препоручаю королю… мою жену…
И вздохнул.
— Прощайте. Не могу больше…
К Бертрану бросился лекарь… Тот был мертв. Это случилось в полдень.
В гарнизоне Шатонеф-де-Рандона о смерти коннетабля стало известно немедленно. Под тем предлогом, что договор был заключен именно с ним, Пьер де Галар хотел было отказаться от сдачи, но маршал де Сансер пригрозил казнить заложников, и тот смирился. Бандит самолично явился возложить ключи на тело прославленного мертвеца в сопровождении своих людей, англичан по большей части, которые тоже отдали ему честь.
Армия собиралась уйти без промедления, но ее отбытие задержала одна непредвиденная помеха. При вскрытии завещания обнаружили, что дю Геклен желал быть похороненным в Динане. Однако каждый знал, что Карл V пожелал, чтобы коннетабля погребли в Сен-Дени, рядом с королями Франции. Чье же из этих двух пожеланий надлежит исполнить — короля или покойного?
Родившемуся в ночь Всех святых 1337 года Франсуа де Вивре обещана исключительная судьба: он проживет целый век. По иронии судьбы, это столетие вместило войну, которую позже назовут Столетней…В январе 1423 года Франсуа исполнилось восемьдесят шесть. После множества рыцарских подвигов он занялся алхимией, пытаясь постичь высшую мудрость. Он знает, что ему осталось прожить лишь четырнадцать лет, но надеется увидеть освобожденную от англичан Францию. Ведь хотя захваченная англичанами и их союзниками бургундцами страна стоит на краю гибели, Жанна д'Арк пробудила в сердцах его соотечественников безумную надежду.
XIV век, Франция. Герою романа, рожденному в последний час ночи Всех святых, предсказано, что он проживет сто лет. И все эти сто лет по пятам за ним будет идти смерть. Она будет преследовать его во Франции и Англии, которые ведут войну, в Италии, где он отстаивает честь семьи на «божьем суде», и чуть не настигнет его, когда он попадет в плен к сарацинам.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Трафальгар стрелка Шарпа» герой после кровопролитных битв в Индии возвращается на родину. Но французский линкор берет на абордаж корабль, на котором плывет Шарп. И это лишь начало приключений героя. Ему еще предстоят освобождение из плена, поединок с французским шпионом, настоящая любовь и участие в одном из самых жестоких морских сражений в европейской истории. В романе «Добыча стрелка Шарпа» герой по заданию Министерства иностранных дел отправляется с секретной миссией в Копенгаген.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.
XIV век. Начало Столетней войны, но уже много смертельных сражений сыграно, церквей разграблено, а душ загублено. Много городов, поместий и домов сожжено. На дорогах засады, грабежи, зверства. Никакого рыцарства, мало доблести, а еще меньше благородства. В это страшное время английский лучник Томас из Хуктона клянется возвратить священную реликвию, похищенную врагами из хуктонского храма.
Римская республика в опасности. Понтийское царство угрожает Риму с востока. Гражданская война раздирает саму Италию. Смута объяла государство, народ в растерянности. Благородные стали подлыми, щедрые — жадными, друзья предают. А человек, удостоенный венца из трав — высшего знака отличия Республики за спасение граждан Рима, проливает реки крови своих соотечественников. Что будет ему наградой на этот раз?
Битва при Азенкуре – один из поворотных моментов в ходе Столетней войны между Англией и Францией. Изнуренная долгим походом, голодом и болезнями английская армия по меньшей мере в пять раз уступала численностью противнику. Французы твердо намеревались остановить войско Генриха V на подходах к Кале и превосходством сил истребить захватчиков. Но исход сражения был непредсказуем – победы воистину достигаются не числом, а умением. В центре неравной схватки оказывается простой английский лучник Николас Хук, готовый сражаться за своего короля до последнего.
О короле Артуре, непобедимом вожде бриттов, на Туманном Альбионе было сложено немало героических баллад. Он успешно противостоял завоевателям-саксам, учредил рыцарский орден Круглого стола, за которым все были равны между собой. По легенде, воинской удачей Артур был обязан волшебному мечу – подарку чародея Мерлина, жреца кельтских друидов… И пусть историческая правда погребена в той давней эпохе больших перемен, великого переселения народов и стремительно зарождающихся и исчезающих царств, завеса прошлого приоткрывается перед нами силой писательского таланта Бернарда Корнуэлла. Южной Британии в VI столетии грозило вторжение германских варваров.