Дитя Всех святых. Перстень со львом - [220]
После того как они довольно долго ехали в молчании, Франсуа повернулся к своему спутнику. Как бы он хотел отправиться с ним на другую войну! Но, что бы там ни было, они ехали сражаться, и настало время дать юноше последние наставления.
— Франсуа, теперь мы с тобой ровня. Пока ты был моим оруженосцем, ты обязан был защищать меня и помогать мне. Теперь ты должен заботиться только о себе самом. Если я буду ранен, ты не обязан спешить мне на выручку. Если я упаду, ты не обязан меня поднимать. В бою рыцарь думает только о самом себе, иначе он пропал.
Зная природное великодушие юноши, он заставил его принести клятву. Франсуа де Флёрен поклялся уважать это правило.
Прибыв на место, они обнаружили мрачнейшее войско. Осада начиналась в тягостной обстановке. Большая часть солдат была родом из Бретани, и их малое усердие просто бросалось в глаза. Через несколько дней Франсуа пришел к уверенности, что никаких боевых действий предпринято не будет. Дю Геклен, конечно, привел свое войско под стены Ренна, повинуясь королю, но он не отдаст приказа идти на штурм — по той простой причине, что этот приказ не будет выполнен.
В конце июня к ним со своими людьми присоединился граф де Танкарвиль. Среди простых солдат находился и Луи де Вивре. Он сразу же отправился поприветствовать своего отца и обнаружил того в палатке беседующим с Франсуа де Флёреном. Луи низко поклонился обоим, успев бросить на юношу острый взгляд.
— Отец… Монсеньор…
Луи шел шестнадцатый год. Он был высок и довольно хорошо сложен. У него было правильное лицо и очень черные волосы, красиво отливающие синевой, гладкие и тщательно расчесанные. Но во всем его облике таилось что-то мрачноватое, внушающее тревогу. Франсуа попросил Франсуа де Флёрена оставить их вдвоем. Сравнение между обоими сыновьями причиняло ему боль.
Оставшись наедине с Луи и не зная, что сказать, Франсуа поделился своими душевными терзаниями, причиной которых стала эта война. Луи не разделял точку зрения отца:
— Интересы державы превыше интересов Бретани.
— Это я знаю! Но как ты думаешь, приятно мне сражаться против Бомануара, героя Битвы Тридцати?
— Время рыцарства прошло.
Франсуа почувствовал, как в нем закипает гнев.
— Знаешь ли ты, что я сражаюсь также против собственной крестной матери?
— Будь это хоть ваша родная мать, что это меняет?
Франсуа замахнулся, чтобы ударить его, но опустил руку, смирившись. Зачем? Сделанного не воротишь. Судьба Луи уже предначертана.
А его сын снова заговорил спокойным голосом:
— Однако я признаю, отец, что решение короля было ошибкой. Будь я его советником, я бы его отговорил. Бретань еще не готова к таким переменам.
— Уходи!
— Хорошо, отец…
Луи поклонился и вышел. Франсуа проводил его взглядом: удаляясь, тот время от времени останавливался возле каких-нибудь спорщиков, слушал несколько мгновений и шел дальше. Да, судьба Луи де Вивре предначертана. Холодный и непогрешимый в своих расчетах, он готов безжалостно служить правому делу и отстаивать его ценой крови и слез.
Осада Ренна, бывшая лишь видимостью, устроенная в угоду королю Франции, затягивалась. Вместе с осенью пришли дожди, а там и скука начала опустошать войско. Осаждающие вынуждены были свести свою активность к упражнениям с оружием между собой, арбалетчики тренировались, стреляя в цель, и каждый следующий день приносил новые случаи дезертирства.
Однако в этой войне без сражений была все-таки одна жертва.
В последний день октября Луи де Вивре по неосторожности проходил мимо упражняющихся арбалетчиков, и одна стрела пробила ему правую руку. Прибежал спешно извещенный Франсуа. У Луи, помещенного в палатку графа де Танкарвиля, была раздроблена кисть. Он обильно истекал кровью. Увидев своего отца, молодой человек слабо улыбнулся.
— Никогда мне не носить перстень со львом…
Франсуа взглянул на своего сына. В глубине души он был уверен, что Луи рад этому обстоятельству, а, заглянув немного глубже, должен был признаться себе, что и сам он — тоже.
Его толкнул хирург с пилой в руке.
— Надо действовать быстро, монсеньор!
И принялся за дело. Луи вытерпел боль без единого крика, не отводя глаз от омерзительного зрелища. Лишь когда изуродованная кисть упала, он потерял сознание.
Целую неделю Луи де Вивре пребывал между жизнью и смертью. Но постепенно рана стала зарубцовываться, и к середине ноября опасность для жизни миновала. Дожди превратили лагерь в болото. Участились отъезды бретонских рыцарей. В свою очередь решил уехать и Франсуа, забрав с собой раненого сына. В замке Луи поправится скорее.
В Вивре Франсуа провел такие мрачные дни, какие ему уже давно не выпадали. Ариетта, напуганная ранением сына, которое расценила как кару небесную, казалось, навсегда утратила былую веселость. Изабелла не покидала своей комнаты в ожидании Рауля де Моллена, который все не приезжал. Новости из Бретани по-прежнему были одна безнадежнее другой. Король упрямился, продолжая бессмысленную войну. Клиссон все так же стоял под стенами Нанта, а дю Геклен — Ренна. Если верить слухам, этот последний собирался вернуть королю меч коннетабля и уехать в Испанию — отвоевывать свое королевство Гранаду…
XIV век, Франция. Герою романа, рожденному в последний час ночи Всех святых, предсказано, что он проживет сто лет. И все эти сто лет по пятам за ним будет идти смерть. Она будет преследовать его во Франции и Англии, которые ведут войну, в Италии, где он отстаивает честь семьи на «божьем суде», и чуть не настигнет его, когда он попадет в плен к сарацинам.
Родившемуся в ночь Всех святых 1337 года Франсуа де Вивре обещана исключительная судьба: он проживет целый век. По иронии судьбы, это столетие вместило войну, которую позже назовут Столетней…В январе 1423 года Франсуа исполнилось восемьдесят шесть. После множества рыцарских подвигов он занялся алхимией, пытаясь постичь высшую мудрость. Он знает, что ему осталось прожить лишь четырнадцать лет, но надеется увидеть освобожденную от англичан Францию. Ведь хотя захваченная англичанами и их союзниками бургундцами страна стоит на краю гибели, Жанна д'Арк пробудила в сердцах его соотечественников безумную надежду.
Выдающийся английский прозаик Джозеф Конрад (1857–1924) написал около тридцати книг о своих морских путешествиях и приключениях. Неоромантик, мастер психологической прозы, он по-своему пересоздал приключенческий жанр и оказал огромное влияние на литературу XX века. В числе его учеников — Хемингуэй, Фолкнер, Грэм Грин, Паустовский.В третий том сочинений вошли повесть «Дуэль»; романы «Победа» и «На отмелях».
Клаус Штёртебекер — легендарный пират XIV века, один из предводителей братьев-витальеров (пиратов Балтийского и Северного морей), ставший фольклорным персонажем в качестве прототипа Робин Гуда.В 1909 году в Российской империи публиковалась серия анонимных бульварных повестей о приключениях Клауса Штертебекера.
«— Мама, кто живёт за морем?— За морем… живут боги, великие сидхе. Вечно резвятся они в золотых садах Яблочного Эмайна, не зная ни старости, ни печали. А за нижнем морем — царство фоморов, чёрных повелителей смерти.— А кто живёт за границей холмов?— Люди.— А они добрые или злые?— Пока ещё не определились».Сеттинг: древние Скандинавия, Ирландия, Суоми. Столкновение пантеонов, в том числе с ранним христианством.Много сложных незнакомых слов вроде «хирд», «скир», «нойд» и так далее. В качестве сносок вынесены в основном те, что я считаю лежащими за гранью пассивного словаря среднего интеллигента.
Когда еще была идея об экранизации, умные люди сказали, что «Плохую войну» за копейку не снять. Тогда я решил написать сценарий, который можно снять за копейку.«Крепкий орешек» в 1490 году. Декорации — один замок, до 50 человек вместе с эпизодами и массовкой, действие в течение суток и никаких дурацких спецэффектов за большие деньги.22.02.2011. Готово!
В книгу вошло два приключенческо-фантастических романа знаменитого писателя. Первый рассказывает о Гражданской войне в США. Наряду с батальными сценами в романе происходит немало загадочных событий...Во втором романе, «Флаг родины», рассказывается о судьбе Тома Рока, изобретателя разрушительного средства огромной силы. Желание нажиться на своем изобретении доводит Рока до сумасшествия, а его «фульгуратор» становится достоянием международных пиратов. По мотивам этого романа поставлен знаменитый фильм Карла Земана «Тайна острова Бэк-Кап».
Волею случая и по произволу духовных и светских властей недоучившийся школяр Юрась Братчик принимает на себя роль Мессии. Странствуя по просторам Белой Руси со своими «апостолами», труппой жуликоватых лицедеев, он, незаметно для самого себя, преображается и вступает на крестный путь.
XIV век. Начало Столетней войны, но уже много смертельных сражений сыграно, церквей разграблено, а душ загублено. Много городов, поместий и домов сожжено. На дорогах засады, грабежи, зверства. Никакого рыцарства, мало доблести, а еще меньше благородства. В это страшное время английский лучник Томас из Хуктона клянется возвратить священную реликвию, похищенную врагами из хуктонского храма.
Римская республика в опасности. Понтийское царство угрожает Риму с востока. Гражданская война раздирает саму Италию. Смута объяла государство, народ в растерянности. Благородные стали подлыми, щедрые — жадными, друзья предают. А человек, удостоенный венца из трав — высшего знака отличия Республики за спасение граждан Рима, проливает реки крови своих соотечественников. Что будет ему наградой на этот раз?
Битва при Азенкуре – один из поворотных моментов в ходе Столетней войны между Англией и Францией. Изнуренная долгим походом, голодом и болезнями английская армия по меньшей мере в пять раз уступала численностью противнику. Французы твердо намеревались остановить войско Генриха V на подходах к Кале и превосходством сил истребить захватчиков. Но исход сражения был непредсказуем – победы воистину достигаются не числом, а умением. В центре неравной схватки оказывается простой английский лучник Николас Хук, готовый сражаться за своего короля до последнего.
О короле Артуре, непобедимом вожде бриттов, на Туманном Альбионе было сложено немало героических баллад. Он успешно противостоял завоевателям-саксам, учредил рыцарский орден Круглого стола, за которым все были равны между собой. По легенде, воинской удачей Артур был обязан волшебному мечу – подарку чародея Мерлина, жреца кельтских друидов… И пусть историческая правда погребена в той давней эпохе больших перемен, великого переселения народов и стремительно зарождающихся и исчезающих царств, завеса прошлого приоткрывается перед нами силой писательского таланта Бернарда Корнуэлла. Южной Британии в VI столетии грозило вторжение германских варваров.