Дитя океана - [29]

— Подождите, — он меня совсем запутал, — вообще-то я рассчитывала начать поиски здесь, на ярмарке. Она как раз откроется в это воскресенье. И вообще, куда вы собираетесь именно сейчас?

— Не «вы», а «мы», — поправил меня Райзен. — И собираемся мы с тобой найти тех двух товарищей, за которыми благодаря показаниям тирна Дейвела теперь ринутся королевские псы. Садись в седло.

— Садб Ясноокая! — всплеснула я руками. — А мне-то это зачем?

— Ну как зачем? — он посмотрел на меня, как на идиотку. — Спасение мира — и все такое прочее. Неужели не интересует? У местного королька уже есть один артефакт, давай дадим ему возможность завладеть и другим. Тем более мы даже не знаем, что именно попало в руки тем торговцам.

Он говорил с явной издевкой, но все же в его словах было рациональное зерно. Только одно меня смутило. Я обдумывала эту мысль, пока молча забиралась в седло, подоткнув юбку, пока молча выезжала в распахнутые ворота вслед за дуэргаром, начавшим весело посвистывать какую-то незатейливую мелодию, пока наши лошади тихим шагом двигались по каменной мостовой к ближайшим городским воротам. Потом не выдержала и спросила:

— Вы сказали, что эта штука питается жизненной силой носителя и что эти двое скоро умрут… А тот, другой артефакт, — я многозначительно расширила глаза и кивнула в сторону городской ратуши, торчавшей над крышами домов как палец великана, — он тоже убивает своего хозяина? — подразумевала я, конечно же, нашего короля.

— Я же тебе сказал, что есть один довольно простенький ритуал, помогающий этого избежать, — осклабился дуэргар. — Не хочешь кормить артефакт своей энергией — корми чужой. Или ты думаешь, что в королевских тюрьмах нехватка преступников?

Я замолчала, проглотив слова, готовые уже сорваться с моих губ. Мир, который я знала, рушился прямо на моих глазах, и у меня не было аргументов, чтобы хоть как-то объяснить это хотя бы самой себе.

Отвернувшись от спутника, я уставилась на дорогу, вдоль которой расположились двухэтажные дома из камня и кирпича, крытые красной черепицей. Здесь, у городских ворот, движение было особенно оживленным. В обе стороны двигались тяжело груженые телеги и фургоны, между ними лавировали всадники, ловко обгоняя неповоротливые обозы, к обочине жались пешеходы и серые ослики, покорно тащившие маленькие тележки. В детстве я частенько ездила с отцом в Брингвурд на базар, да и на ярмарку тоже, но каждый раз мы проезжали через Северные ворота и возвращались тем же путем, а в этой части города я сегодня оказалась впервые. На навстречу спешили женщины в белых чепцах, возвращавшиеся с ближайшего рынка с полными корзинами в руках; вдоль улицы двигались стайки студентов маг академии, отличавшихся от остальных прохожих серыми мундирами с блестящими пуговицами и атласными ленточками на плечах, цвет которых указывал на факультет. В толпе пестрели сюртуки мелких чиновников и представителей разных гильдий, заполонивших улицы с наступлением утра — город просыпался, продолжалась обычная жизнь. И никто из этих людей не знал, что вчера одной сиротой стало больше.

У самых ворот нас ожидал таможенный пост, состоявший из представителей префектуры и нескольких стражников. Здесь следовало заплатить дорожную пошлину и пройти досмотр на контрабанду. Это было обычное дело в Гленниморе, особенно после воцарения нынешнего короля, Ангуса Справедливого, но у нас, в Брингвурде все обычно заканчивалось увесистым кошельком, переданным из рук в руки. Вот и сейчас Райзен — вернее Олан Перт — высокомерно задрал нос, проезжая мимо поста на своей гнедой лошади, и небрежно бросил в сторону стряпчего зазвеневший кошель. Тот поймал его на лету и привычным жестом сунул себе за пазуху. Потом благосклонно кивнул в сторону стражников, и те убрали алебарды, которыми преграждали нам путь.

* * *

Наконец мы выехали за городские стены. Теперь перед нами лежала бесконечная дорога, вымощенная булыжником, по обе стороны которой возвышались пологие холмы. Она петляла между них серой лентой, убегая на восток. Когда мы отъехали на достаточное расстояние и очередной поворот надежно скрыл нас от стражников на городских стенах, Райзен осадил лошадь, заставляя ее остановиться, и мне пришлось сделать то же самое.

— Надо достать карту, — объяснил он свои действия, поймав мой недоуменный взгляд.

Я молча пожала плечами и огляделась. Свежий ветер трепал наши волосы и гривы лошадей, ласковое мартовское солнце пригревало вовсю, небо казалось необычайно ясным, ультрамариновым, будто это не его вчера затянули грозовые тучи, не под ним вчера на море разыгрался шторм. А вокруг, на склонах холмов, уже виднелась первая зелень, робко пробивавшаяся сквозь прошлогоднюю траву.

Мимолетная мысль о шторме напомнила мне о ночном кошмаре. Тринадцать лет мне снится, что я играю в салочки с морским народом, но в последнее время невинные забавы превратились в нечто пугающее: теперь я каждый раз вижу во сне, что шелки хотят меня утопить. Но почему? Почему мне столько лет снится практически один и тот же сон? Почему именно шелки? Я же их никогда не видела, разве что на картинках в сказках.