Дитя огня и волшебная корона - [26]

Время шло, но ничего не менялось. Надежда стала угасать, и по щекам тихо заструились слёзы. Я не шевелился, не предпринимал попыток убрать ветки, а просто со страхом смотрел на расплывающийся погребальный костёр.

И тут – нет, не померещилось – до меня донёсся слабый кашель. Струйка тёмно-зеленого дыма вылетела изо рта Спаркса, его грудь начала потихоньку вздыматься. Других признаков жизни заяц не подавал, но огонь загорелся сильнее. Я решил собрать ещё веток, чтобы подбросить в костёр.

Не знаю, сколько прошло времени: огонь ярко и сильно пылал, я бегал туда-сюда, подкидывая дрова. В конце концов, когда пламя набрало силу, Спаркс поднялся и уселся в самом сердце костра.

Он начал потягиваться, но, застонав, прекратил.

– Больно. Как будто меня заморозили, сковав суставы льдом, – сообщил он на языке пламени.

Я ответил на нём же:

– Не слишком далеко от истины. Ты был холодным и серым, когда я принёс тебя. Скорее пепельный заяц, чем огненный.

Он перешёл на человеческий:

– Значит, я обязан тебе жизнью.

– Мы квиты. Я просто отплатил тебе за спасение от Русалки.

Заяц кивнул:

– Меня зовут Шакхарра.

Он произнёс имя на языке пламени, с тремя трескучими паузами.

– Скажи, как тебя освободить.

Заяц выпрыгнул из пламени:

– Может быть, позже. Для начала я хочу посмотреть, что из тебя получится.

Я подумал, что стоит вернуться в школу, хотя уже поздно, а дом – намного ближе. Но вначале я убедился, что внутри никого нет, потом спокойно вошёл.

Я выпустил Спаркса из рюкзака, чтобы найти перекус, и обследовал запасы холодильника. В морозилке нашлось несколько вафель, оставшихся после воскресного завтрака.

– Что ты делаешь? – изумился Спаркс.

– Ем вафлю…

– Замороженную?

– Они домашние.

– Но вы же их заморозили!

– Мне нравится хруст.

Я откусил ещё кусочек.

Заяц вздрогнул и с отвращением поморщился:

– Люди!

Не обращая внимания на его реплики, я продолжил жевать вафлю. Я привык есть холодное или разогревать еду самостоятельно. И вообще научился заботиться о себе до того, как мама встретила Оскара. Оскар, конечно, был большой проблемой, но готовил вкусно. Лучше, чем мама. Поэтому обедать мы стали регулярно. И всё же он очень странный… Этот его подвал…

– Кальван!

– Да… – пробормотал я.

– Ты здесь?

Я моргнул:

– В смысле?

– Ты уже минуты три не ешь эту ужасную вафлю и смотришь в никуда.

– Я?

Вафля начала таять. Я доел эту и взял ещё одну. Подтаяв, они стали даже вкуснее. Перекусив, я стал чувствовать себя значительно лучше. Видимо, топливо требовалось не только Спарксу.

– Я думал, прошла секунда.

– Сегодня у тебя достаточно приключений. Неудивительно, что ты зависаешь. – Он говорил как обычно, но тон заметно смягчился.

Я показал ему язык:

– Вафли сделал Оскар.

– Очень рад за него. Ещё можно воспользоваться тостером, и они снова станут свежими. Как думаешь?

– Тут до меня дошло, что дома мы совершенно одни. И в запасе у нас имеется несколько часов.

Обычно мама работала дома и постоянно находилась со мной.

– И-и-и?

Я нырнул в коридор и посмотрел на большую старинную дверь, ведущую в подвал. Я ненавидел ходить туда и при более спокойных обстоятельствах, но всё равно дёрнул за ручку. Конечно, заперто. Я повернулся к Спарксу, который последовал за мной в коридор.

– Как у тебя с замками?

– Имеешь ввиду со взломами?

Он присел на корточки и скрестил на груди передние лапы.

– У меня же нет пальцев, если ты не заметил. А что?

Я вспомнил связь, которую почувствовал между моделью города в подвале и существом в тоннеле. Ещё и разговоры Спаркса о голодных тенях в пещерах возле склона… Любопытно, может ли отчим держать в мастерской что-то подобное? Оскар, конечно, сильно осложнял мне жизнь, однако я терпел его из-за мамы. Но Оскар – тёмный колдун… это другое дело. Однако ничего этого я не сказал. Вдруг выяснится, что это ошибка и я накручиваю себя на ровном месте. Никто не хочет выглядеть идиотом перед собственным волшебным кроликом.

– Просто надо, – сказал я.

Спаркс закатил глаза, но последовал за мной, когда я прошёл через кухню, вытащил из рюкзака светодиодный фонарик и направился в столовую. Под парадной лестницей стоял необычный маленький шкаф. От предыдущего владельца в нём сохранились полки. Верхние мы использовали для полотенец и постельного белья.

Когда я был помладше, то обожал тут прятаться. Вторая полка была очень глубокой, поэтому на ней всегда оставалось место. Я прятался за сложенными полотенцами, закрывал дверь и читал на старом планшете комиксы.

В этот раз я пробирался сквозь коробки со всякими праздничными украшениями. Добравшись до задней стенки шкафа, отодвинул небольшой сундук, стоявший на люке в полу. Я потянул за кольцо, чтобы открыть люк. Оно двигалось медленно и неохотно.

Спаркс от скрипа поморщился:

– Какой противный визг! Как будто Банши[8] одно ухо защемили велосипедной цепью.

Я удивлённо взглянул на него. Спаркс пожал плечами.

– Однажды услышав такое, уже не забудешь. К тому же один раз её ничему не научил…

Наконец я поднял дверь. За ней – тёмная пустота. Я посветил в дыру фонариком. До пола метра два. Повсюду висела паутина. Между балками – куча труб и проводов.

Я взял лежавшую рядом старую метлу и смахнул паутину. Отодвинув два больших фанерных листа, обнаружил что-то вроде бетонного колодца. Он был огромный, а стены представляли собой крупные каменные глыбы. На полу валялась старая тряпка.