Дитя любви - [5]

Пруденс задохнулась от возмущения. Неужто этот надменный аристократ вообразил, что она будет покорно подчиняться приказам? Он присвоил себе право принимать за нее решения, даже не удосужившись извиниться. То, что джентльмен был прав, только усиливало досаду. Его слова Пруденс восприняла как оскорбление.

— Что с тобой, Пруденс? — Дэн моментально заметил гневные морщины у нее на лбу. — Он даже не знает, кто мы такие. Знаешь, он прав: мы должны переночевать здесь. Постель такая мягкая! — Дэн блаженно вытянулся на подушках. — И потом, он обещал накормить нас…

Пруденс заколебалась, хотя и знала, что идти на поводу у измученного ребенка не только опрометчиво, но и опасно. Она уже давно поняла, что есть беды пострашнее холода, голода, волдырей на пятках и даже шишек на голове, но искушение провести ночь под крышей и утолить грызущий голод было слишком сильным.

Зайдя за ширму, стоящую в углу, Пруденс разделась, с отвращением бросая обноски на пол. Вода в кувшине уже успела остыть, но тем не менее девушка облилась с ног до головы и принялась скрести кожу до тех пор, пока та не порозовела. Воды хватило и для того, чтобы вымыть голову. Пруденс надеялась, что ей удастся пригладить влажные волосы.

Однако надежда не оправдалась. Короткие неровные пряди неопрятно торчали во все стороны. Взглянув на себя в зеркало, Пруденс ахнула: ее облик изменился до неузнаваемости. На лице, осунувшемся от тревоги и усталости, карие глаза казались громадными. Подумав, она пожала плечами: нет ни времени, ни сил заботиться о своей внешности.

Как и предсказывал джентльмен, его рубашка оказалась слишком велика: подол свисал ниже коленей, руки пугались в длинных широких рукавах. Закатав их выше локтей, девушка занялась израненными ступнями: ей удалось перебинтовать их полосками чистой ткани.

Надев панталоны, Пруденс с удивлением обнаружила, что в талии они пришлись ей почти впору, вот только штанины оказались длинноваты. Пытаясь подвернуть их, она услышала, как в комнату вернулся нежданный благодетель.

Ей пришлось собрать остатки сил, чтобы решиться выйти из-за ширмы. Убеждать себя в том, что собственная внешность ей безразлична, — одно дело, а выставлять себя на посмешище перед посторонними людьми — совсем другое. Мысленно Пруденс поклялась: если джентльмен Засмеется, она никогда в жизни не простит его.

Глава вторая

Однако опасения Пруденс оказались напрасными: хотя губы джентльмена дрогнули, словно он пытался скрыть усмешку, каких бы то ни было замечаний не последовало. Дэн даже не взглянул на нее: его внимание было приковано к подносу, нагруженному снедью, который в этот момент опускался к нему на колени. Как только служанка вышла, джентльмен обернулся к Пруденс.

— Сядь! — приказал он. — К столу в таком виде не являются!

Сильная рука, опустившаяся на плечо Пруденс, придавила ее к стулу. Вынув из несессера ножницы, джентльмен, не замечая негодующего взгляда Пруденс, принялся подравнивать ее волосы. Наконец он отступил подальше, чтобы полюбоваться плодами своих трудов.

— Вот так-то лучше — верно, Дэн?

— Гораздо лучше! — Всецело поглощенный поеданием куриной ножки, Дэн удостоил прическу Пруденс лишь мимолетным взглядом.

— И я того же мнения. Так мы идем ужинать? — Не дожидаясь ответа, он направился в соседнюю комнату, жестом пригласив девушку с собой.

Остро сознавая, как комично она выглядит, Пруденс зашагала за ним, потупив глаза. Она не считала себя ни красавицей, ни просто хорошенькой, но ей еще никогда не доводилось чувствовать себя отъявленной дурнушкой. Ее смущение усиливал и наряд джентльмена, который успел переодеться к ужину.

Панталоны нового, облегающего фасона выгодно подчеркивали достоинства его фигуры и в сочетании с сюртуком изящного покроя и белоснежной сорочкой производили впечатление безупречной элегантности.

Не успокоил Пруденс ни вид стола, накрытого для двоих, ни вереница блюд на буфете. Сочная ветчина соседствовала с пудингом, пирожками и тартинками с малиной. Очевидно, хозяйка постоялого двора не пожалела сил на то, чтобы угодить знатному гостю.

Несмотря на голод, Пруденс никак не удавалось подавить тревогу. Она твердо знала: просто так аристократы не приглашают к столу бродяжек.

— Ты чем-то встревожен? — послышался низкий голос.

— Милорд, что все это значит? Ни за что не поверю, что вас устраивает подобное общество…

— Ошибаешься. Разве не ты спас мне жизнь? Если бы не твоя подножка, валяться бы мне сейчас с проломленным черепом на обочине.

— Думаете, вас могли убить?

— В этом не может быть никаких сомнений.

Пруденс содрогнулась.

— Да, нагнали страху, — призналась она. — Окружили нас, как стая волков…

Ее собеседник улыбнулся.

— У тебя слишком богатое воображение. Толпа и вправду выглядела устрашающе, но ее составляли в основном дезертиры и воришки. — Сняв крышку с супницы, он придирчиво осмотрел ее содержимое. — Нам повезло, — наконец объявил он. — Судя по запаху, хозяйка постоялого двора готовит превосходно. Налить тебе супу? Я отпустил прислугу, сказав, что сегодня мы обойдемся без нее.

Пруденс с подозрением взглянула на него, но джентльмен, похоже, ничего не заметил. Чтобы скрыть смущение, она взяла половник.