Дис - [8]

— Она достаточно мучилась, — возразил Де Ливьери, — уж поверь мне. И не тебе ее судить. К тому же, она была красавицей.

— «Красивая убийца», — усмехнулась «женщина», — ну уж нет. Там, наверху, — она посмотрела на небо, — совсем уже обезумели, если таким тварям даруют прощение.

— Сама ты тварь, — холодно ответил ей «мужчина», — и когда-нибудь ты это поймешь. А девушку мне жаль. Она была бы, наверное, святой, если б не этот выродок, — «мужчина» указал пальцем на плавно поворачивающийся в воздухе крест. — И он всегда так, и я его тоже знаю. Аластор, сказала она… Да-а, это он. Отморозок, выродок, мразь. Вечно ищет светлых и чистых душ на пропитание. Ненавижу его, — «мужчина» отвернулся.

— Ну, а если ты сам-то такой хороший, — ехидно проговорила «женщина», — и так все хорошо знаешь, что же ты-то тут делаешь в этом месте?

— Знать и делать, — разные вещи, — ответил ей «мужчина», понурив голову. — Я, возможно, и был когда-то в миру прекрасен и умен, но в душе я был ничем не лучше этого, — и он вновь указал, даже не повернув головы, на уже опускавшийся в бездонную яму черный крест.

4. Трансцендентность

Крест опускался. Он, словно бы ввинчиваясь в теперь уже свободное от песка открытое цилиндрическое пространство, уходил все глубже. Плавно поворачиваясь, он едва не задевал концами своей горизонтальной перекладины округлых стенок ямы. Эта перекладина проносилась мимо бесплотных призраков, почти перед самым их носом. Последние же неотрывно следили за ней, не в силах почему-то вытянуть вперед своих рук. Они наблюдали за крестом так, как будто это не он сейчас, а они сами опускались вниз, избавленные от мук терзавшего их раскаленного песка, а также от казавшегося бесконечным здесь времени. Словно некое вещественное воплощение самой главной, прекрасной и сокровеннейшей их мечты медленно ускользало навсегда, оставляя позади себя одну лишь надежду. Только надежду, что и их муки пусть даже не скоро, но тоже закончатся. Однако сейчас почти несбыточная, непередаваемо далекая и завораживающая мечта находилась совсем рядом. Так рядом, что казалось, достаточно было всего лишь вытянуть вперед руку, чтобы до нее дотронуться. Но нет, они не могли этого сделать. Какая-то неведомая сила не позволяла им. Возможно, такова была их судьба.

На глубине примерно ста метров крест ненадолго остановился. Он, конечно, все еще продолжал свое вращение, однако вглубь он на некоторое время продвигаться перестал. И трудно было назвать причину этого. Возможно, эта остановка была связана с тем, что здесь находилось стекло. По виду, самое обыкновенное кварцевое стекло. А точнее та, почти бесконечная по протяженности, а толщиной примерно в десять метров, полупрозрачная гигантская сфера, опоясывавшая всю пустыню целиком. Когда-то очень давно, здесь, по всей видимости, и была как раз поверхность пустыни, и местное светило все же переплавило тогда песок в стекло. Но главной особенностью этого места было все же не это. Здесь находилась та условная точка, которую некоторые призраки, из тех что постарше, называли «точкой невозврата». Они рассказывали друг другу, да и более молодым призракам также, попавшим в эту пустыню относительно недавно, что именно здесь, у этого стекла, каждый призрак должен был для себя решить, опускаться ли ему дальше или все же оставаться наверху. Выбор был трудным. С одной стороны, все призраки стремились к забвению, а оно находилось именно там, на глубине. В самом центре того почти безразмерного, гигантского, раскаленного шара, который и представляла из себя эта пустыня. Но с другой стороны, мало кто знал, что ожидало их там. Однако, вполне обоснованно, «старые» призраки предполагали, что, — ничего хорошего. Поэтому Де Ливьери, конечно же, лукавил, когда выражал сожаление по поводу того, что так долго задержался на поверхности. Все было в его власти. И это было его осознанным решением. В действительности же он попросту боялся. Боялся того, что находилось под стеклянной сферой, там, откуда ни один призрак еще не возвращался. Иногда, пожалуй, действительно все же лучше оставаться пусть и немного глупым, и не иметь слишком уж развитого воображения, но при этом и быть решительным. Своим же бесконечным сомнением он лишь оттягивал момент, который рано или поздно все равно бы наступил. Потому что с неизбежностью бороться бесполезно.

Но вот, примерно через час, крест возобновил свое движение. Миновав стеклянную сферу, он теперь не останавливался, а продвигался вглубь чистилища плавно и размеренно. Вот он миновал тех призраков, которые, приняв для себя роковое решение, находились непосредственно под точкой невозврата. Эти призраки были очень веселыми. Ведь сразу под стеклянной сферой не было ничего пугающего. Там все было в точности так же, как и над ней. Они переговаривались друг с другом и едва ли не посмеивались над теми, кто никак не мог решиться на то, на что решились они. Конечно, они тогда еще не знали, что ждет их впереди. Однако сейчас они были почти что счастливы.

Через пару сотен метров ниже этой области находились призраки, которые уже начинали понемногу утрачивать свой веселый настрой. Точнее, они уже весьма сильно беспокоились, отчего, выпучив глаза, вертели головами в разные стороны, без умолку при этом болтая друг с другом. Ведь на этой глубине было уже довольно тесно, да и сам колючий песок все с большей силой давил на них. А кроме того они начинали чувствовать и кое что совсем иное, неожиданное и очень неприятное. Когда-то много лет тому назад, еще лишь только опустившись под поверхность пустыни, они надеялись, что здесь, на глубине, пусть, возможно, будет и темно, и даже очень тесно, но по крайней мере они будут избавлены от того нестерпимого жара, который терзал их наверху. Да и сильнейший ночной холод там тоже был не из приятных. Однако сейчас, на глубине, они начинали чувствовать уже совсем другой жар. Не тот, что каждый день шел сверху, от полыхавшей ярчайшим светом звезды, а другой, не менее сильный, но который шел уже снизу, с той стороны, где были их ноги. То есть именно оттуда, куда все они и направлялись. И это обстоятельство очень сильно их беспокоило. Ведь если там, внизу, было что-то настолько горячее, что даже здесь, не видя еще ничего, они чувствовали его обжигающее присутствие, то что же с ними будет, когда они вплотную приблизятся к источнику этого жара? Подобные мысли пугали призраков и начисто лишали той едва ли не игривой веселости, которую они испытывали находясь чуть выше.