Директора - [16]

Сцена 11

Холл Дельта-Эспас, пятница, 9 часов утра.

Шатле. Здесь дышать невозможно. Ей-богу, я рад, что сматываюсь. Никогда мне не хотелось надолго задержаться в этой конторе и сделать здесь карьеру. Для этого потребовалось бы слишком кардинально всё изменить. А Берси не из тех, кто способен навести порядок! Так что, вряд ли что тут изменится! Хорошо, что ухожу! Да, я … просто в бешеном восторге! Значит, на будущей неделе?

Одеон. Если невозможно будет устроиться в Тиране, мы всё закончим по дороге. Она такая красивая, взгляните на фотографию, глаза огромные.

Шатле. Вы мне уже показывали…вчера утром и вчера вечером.

Одеон. Да, действительно… я волнуюсь каждый раз, когда на нее смотрю.

Шатле. Она красивая.

Одеон. Все будут ее любить. Я очень взволнован.

Шатле. И правда, есть отчего… я вас понимаю.

Одеон. Мы спасем ее от катастрофы и подарим настоящую жизнь. Я уже люблю ее.

Шатле. А как ее зовут?

Одеон. Сначала мы хотели назвать ее Этуаль, но подумали и решили, что это несколько претенциозно.

Шатле. Да, Этуаль… для албанки… я не уверен, то есть, мне кажется, как-то напыщенно.

Одеон. В конце концов, решили назвать Европой, такое будет у нее имя.

Шатле. Да, Европа лучше, вы правы, звучит красиво и основательно.

Одеон. Да, Европа — это прекрасно… Европа.

Шатле. Как прошла вчера ваша беседа у Альстхома, они вас берут?

Одеон. Плохо прошла. Должно быть, я чересчур был уверен в себе. Во мне скопилось столько мерзостей внешнего мира, что это плохо на меня повлияло. Надо бы поменьше пить кофе и побольше транквилизаторов, а, возможно, и наоборот, не знаю. Такое ощущение, словно в голове у меня постоянно жужжит муха. А как у вас с Буйгом?

Шатле. Работа совершенно не соответствовала искомой. Жалкая работенка, никакой самостоятельности, дьявол меня побери!

Одеон. А Лионские воды?

Шатле. Бесспорно, место отличное. Но не всё понятно, не всё так очевидно. Я должен получше познакомиться. Они там фанатики…полные фанатики своего дела… я на них запал, особенно на директора по кадрам, рыженькая такая с белой кожей, очень сечет в психологии, похожа на Мирей Пигаль из телесериала, от которой я тащусь! Еще одна из тех, кто захочет, чтобы я сделал ей ребенка.

Одеон. Стало быть, вы согласились?

Шатле. Пока думаю, есть еще хорошее предложение от Пешиней, но я предпочитаю не торопиться и как следует всё продумать… не хотелось бы оказаться под началом какого-нибудь из моих бывших товарищей по карьере… Ну, да ладно, а вы-то как, Одеон, у вас как всё складывается? Вы мне ничего не рассказали о том подходящем месте, где и люди были интересные, что-то связанное с экспортом?

Одеон. Да, было такое, но я быстро понял, что не буду в прямом контакте с этими людьми. И, знаете, это не совсем директорское место. Кроме того, мне сказали, что мой графологический анализ несовместим с графологическим анализом генерального директора. Надо было, наверное, принять побольше транквилизаторов.

Шатле. Это помогает?

Одеон. Надеюсь, что так…Но почерка все равно изменить не может. Я всё спрашиваю себя, что же может быть в моем почерке такого уж несовместимого. А вы, что вы думаете о моем почерке?

Шатле. Даже и не знаю… я вашего почерка не знаю.

Одеон. Нате, посмотрите мою записную книжку (Пауза) Ну как?

Шатле. …Даже и не знаю, что подумать, я ведь не графолог.

Входит Данфер

Данфер. Приветствую вас, господа, всё хорошо? Не знаете, Берси на месте?

Шатле. Плевать я хотел, дорогой мой Данфер, на месте он или нет. Еще недельку здесь протяну, а потом пошли вы все к такой-то матери, как говорят древние греки! Все равно вкалываем впустую.

Данфер. Лично у меня нет такого ощущения.

Шатле. Потому что вы наивный человек!

Данфер. Что вы этим хотите сказать?

Шатле. Полно, полно, вы прекрасно знаете, что выигрывает контракт не самый компетентный, а тот, кто больше всех роздал шоколадок.

Данфер. Только не с англичанами. Они все же европейцы!

Шатле. Ну и что, поэтому отличаются от всех остальных?

Данфер. Это была бы большая неожиданность.

Шатле. Да что вы вообще об этом знаете? Даже если бы была и неожиданность. Хорошо известно, что, если любишь шоколад, сопротивляться бесполезно, будь ты англичанин или кто другой.

Данфер. Не надо, не надо, то, что вы говорите, просто смешно.

Шатле. А если бы речь шла не об англичанах, а об арабах, вас бы это меньше шокировало, не так ли? С арабами ведь всё иначе, правосудие закрывает глаза, средства информации закрывают глаза, все закрывают глаза, потому что так уж повелось: дабы встретиться с кузеном Абдаллахом и сладить с ним дельце, его нужно зарыть в шоколад с головы до ног. Но у нас, на Западе, мы никакими махинациями не занимаемся, у нас по-другому повелось. Все притворяются, что верят, будто можно продавать ракеты, как продают конфеты в магазине Самаритен или кружевные трусики в магазине Бонмарше. На самом деле, продавать оружие — дело чертовски сложное.

Данфер. Вы просто обижены, оттого что уходите… я вас понимаю.

Шатле. Ну, ну, ну…только не пытайтесь заставить меня поверить, что можно заключить контракт просто так, единственно потому, что команда оказалась «топ», а цены «чип»… Какая наивность!