Директор департамента - [2]

Голос Листона слегка дрожал, когда он вновь заговорил:

— Генри, вы не можете так думать обо мне. Я этого не заслужил. — Листон судорожно глотнул воздух. — Члены совета боятся не за себя — за партию и за вас. Трудно предположить, чем все это…

— Плевать! — Макслотер сказал это беззлобно, даже безразлично. Ему наскучил разговор, и он решил повесить трубку. — У меня не осталось времени на пустую болтовню. Я должен ехать в аэропорт. Прощайте, Майкл!

— Одну минуту, босс, не кладите трубку. — В тоне Листона появились умоляющие нотки. — Мы не можем обсуждать этот вопрос по телефону. Уделите мне несколько минут. Я здесь, внизу, в вестибюле. Если вы торопитесь на самолет, разрешите мне сопровождать вас в аэропорт.

Макслотер не видел смысла продолжать разговор, но, если Майкл хочет составить ему компанию на утомительном пути к аэропорту, пусть помучается. Еще никто не получал удовольствия от езды по улицам Сан-Франциско в часы «пик». Тем более в эти дни, когда проходит забастовка рабочих городского транспорта, требующих повышения заработной платы.

Макслотер не сомневался в том, что забастовка спровоцирована «красными», и решительно высказался по этому поводу в прессе, требуя отдать под суд руководителей профсоюза. Однако настырные либералы во главе со своим лидером, не поленившимся прилететь на несколько дней в Сан-Франциско, оказались проворнее. Ссылаясь на малоизвестные статьи давно устаревшего закона, они добились создания примирительной комиссии, и почтенным отцам города пришлось сесть за один стол со смутьянами. Но какие могут быть переговоры с людьми, по которым тоскует скамья подсудимых?! Макслотер уезжал из города, потирая ушибленный нос, но собираясь крепко дать сдачи.

2

У МАШИНЫ, поданной к подъезду гостиницы, ждал Листон — сухопарый молодой человек с бледной невыразительной физиономией. Машина мягко тронулась с места, и прерванный разговор возобновился. Листон убеждал босса не настаивать на явке премьер-министра Канады в Федеральный департамент расследований для дачи показаний. Макслотер, глядя в окно, равнодушно разъяснял, что сейчас слишком поздно говорить об этом. Сообщение о его решении, сопровождавшееся недвусмысленными угрозами в адрес соседей, попало в газеты, и премьер-министр уже успел высмеять Макслотера по телевидению. Десятки миллионов на континенте слушали этот получасовой урок остроумия. Его едкие слова до сих пор звучат в ушах Макслотера. Не думает ли Листон, что уважающий себя политический деятель может спокойно снести насмешку? Перчатка поднята!

Национальный совет, по словам Листона, считал, что риск чересчур велик. Премьер-министр пользуется авторитетом не только в своей стране, но и на международной арене. Его вызов на допрос будет воспринят как оскорбление канадского народа, посягательство на суверенитет соседнего государства и грубейшее нарушение международного права. Разразится грандиозный скандал. Макслотер навлечет на себя и на свой департамент гнев мирового сообщества. К тому же нельзя забывать о том, что департамент расследований пользуется не слишком большой популярностью в самих Соединенных Штатах. Зачем же подвергать серьезному риску свою столь завидную карьеру?

— Я рисковал и раньше, и все мне сходило с рук благополучно, — отрезал Макслотер. — Найду выход и теперь. — Его густые темные брови резко опустились, придав лицу выражение непреклонности, а глаза метнули молнию. — Для меня не существует «неприкасаемых» лиц, будь то садовник или президент. — Он произносил слова подчеркнуто медленно, с нарастающим пафосом. — Нет такого человека, который избежал бы тщательного и самого пристрастного расследования, если имеется хотя бы намек на то, что его действия или убеждения наносят ущерб интересам нашей страны или содействуют успехам мирового коммунизма. Мой священный долг перед Штатами и всем свободным миром…

— Такого рода патриотические речи хороши для прессы, — попытался вставить слово Листон.

— Вы считаете меня болтуном? — На лице Макслотера появилась зловещая улыбка, не предвещавшая ничего доброго неосторожному оппоненту. — Как вам хорошо известно, я не только разговариваю. Я умею действовать. И вы в этом очень скоро убедитесь.

Макслотер замолчал, продолжая зло ухмыляться. Потом добавил:

— А если кое у кого из национального совета пошаливают нервишки, пусть отправляется на лечение во Флориду. А еще лучше в Италию, в Швейцарию, ко всем чертям! Партия обойдется без них.

Разъяренный шеф сыскной службы повернулся к собеседнику, взял его за лацкан пиджака и притянул к себе с такой силой, что Листон не на шутку струхнул и невольно отпрянул от разбушевавшегося босса.

— Запомните, — Макслотер говорил медленно, старательно выговаривая каждое слово, — директор Федерального департамента расследований подчиняется только господу богу. А те, кто ходит по нашей грешной земле, все у меня вот здесь.

И он с силой сжал кулак, так, что хрустнули суставы пальцев. Немного успокоился, отодвинулся от Листона и проговорил гораздо тише:

— Не забывайте, что президент никогда еще не оспаривал моих решений, — он медленно поднял руку и несколько секунд молча любовался своим квадратным кулаком молотобойца, затем твердо закончил фразу: —…и не станет этого делать. А самое главное — меня поддерживают те, с кем уж никто не смеет не считаться. Так и передайте своим друзьям-шизофреникам!