Дипломная работа - [88]
Дверь с грохотом распахнулась, и спорщики развернулись резко, в глазах у них метнулся испуг… а кого и яростная злость!
– В номер! – показавшись в дверях, вытолкнул из себя запыхавшийся вусмерть репортёр, пробежавший, судя по его изнеможденному виду, не иначе как марафон, – Великого Князя…
Согнувшись и оперевшись на дверной косяк, худощавый мужчина выталкивал из себя слова.
– … Александра Михайловича… взорвали!
С женой!
– Партия социалистов-революционеров[75], - чуть отдышавшись, продолжил он, промокая вспотевшее лицо давно уже мокрым платком, – решила громко заявить о своём основании. Акция! Совместно с Союзом борьбы за освобождение рабочего класса[76]!
– Да! – спохватился он, срывая с шеи дешёвый «детективный» фотоаппарат от «Кодак», – Срочно на проявку! Успел заснять, но за качество кадров не ручаюсь, сами понимаете!
Фотоаппарат забрали, вручив дежурившему за дверью мальчику, тут же умчавшемуся прочь, а репортёру вручили стакан воды, налив из стоящего на столе хрустального графина.
– Не успел я явиться на аэродром, – залпом выпив воду, возбуждённо продолжил Ксаверий Эдуардович, обмахиваясь измятой шляпой.
– Ну вы помните!? – обратился он к Посникову, повернувшись всем корпусом.
– Да-да, – закивал тот, – как же! Перелёт Великого Князя с супругой из Петербурга в Москву! Ну же, голубчик… не томите!
– Да-с… простите, – смутился Ксаверий Эдуардович, нервно поправив козлиную бородку, – Едва успел взять интервью у начальника аэродрома и сделать несколько кадров летадлы, пилотируемой самим Великим Князем Александром Михайловичем, как аппарат приземлился и… как это говориться? Скапотировал! Как выяснилось позднее, революционеры, проникшие в аэродромную обслугу, попросту натянули проволоку, представляете?!
Мужчина возбуждённо выпучил глаза, состроив гримасу, которую в иных условиях сочли бы довольно-таки уморительной.
– Стрельба! – он возбуждённо махнул руками, – Из пулемёта… «Мадсена», если не ошибаюсь. Тра-та-та! Одна обойма, вторая! Революционеры! Охрана! Пули повсюду! В стационарную камеру две пули, а Лев Исаакович, наш фотограф, ранен!
– Легко, – поспешил успокоить встревожившихся коллег Ксаверий Эдуардович, – в ляжку на излёте! Хорошо, у меня «Кодак» был… привычка, знаете ли, подстраховываться! Качество, конечно, похуже, но оправдалось. А вы говорили…
– Ксаверий Эдуардович! – воскликнул Посников, пристукнув ладонью по столу.
– Да-да, простите, – смутился репортёр, – Нервы-с… да и после боя, признаться, тяпнул изрядно. Охрану перестреляли и бомбами, бомбами! А главные их мне потом интервью дали и для фотокарточек позировали! Как же…
Он закопался в карманах тужурки.
– Савинков[77] от «Союза Борьбы»…
– …и Гершуни[78] от ПСР, – прочитал он, – такие, знаете ли… авантажные господа!
– Или товарищи? – засомневался Ксаверий Эдуардович.
– Гершуни! – задравши руки к небу, простонал Василий Фёдорович, немолодой худощавый мужчина из выкрестов, – Ну почему?! Погромы только прекратились, и такая громкая провокация!
– Не скажите, коллега! – горячо возразил отставной поручик, – Отношение к жидам у Власти и без того безобразное, так что я бы назвал это не провокацией, а хирургической операцией! Болезненно, но необходимо! Не гнить всем кагалом в Российской Империи, а сделать наконец какой-то выбор! Будь то эмиграция или самая решительная борьба за свои гражданские права!
– Господа, господа! – резко прервал их Скалон, – свои идеи по части жидов и жидовствующих оставьте на потом, будьте добры!
– Благодарю вас Виталий Юрьевич, – поддержал его Посников, – Так что, Ксаверий Эдуардович?
– Вот, – репортёр суетливо достал свои записи и засуетился, близоруко разглядывая мятые бумажки, – скорописью записывал! Где оно… а, вот!
– Наш теракт, – зачитал он по бумажке, – есть ответ на государственный терроризм Российской Империи! Если Государство считает себя вправе проводить безсудные расправы, действуя наиподлейшими методами, то мы отказываемся признавать этот бандитский анклав государством! Проводя безсудные расправы с нашими товарищами, томящимися на каторге…
Анучин машинально кивнул при этих словах, и на лице его появилось мрачное выражение потомка Кассандры[79].
– … вопреки прежним договорённостям, а также убийства и покушения на убийства политэмигрантов, пребывающих ныне в Европе, Власть поставила себя вне Закона!
– Это Савинков, – поспешил уточнить Ксаверий Эдуардович, и тут же продолжил:
– Дом Романовых – это метастазы в теле нашей Родины, и мы будем безжалостно вырезать их все до единой, не испытывая ни жалости ни сострадания, как не испытывает хирург жалости к члену, поражённому гангреной!
– Гершуни, – уточнил репортёр и снова начал читать, щуря глаза.
– Мы, социалисты-революционеры, обязуемся не преследовать Романовых, которые сложат с себя титул и все привилегии, к нему полагающиеся, откажутся от неправедно нажитых богатств и уедут из России, сменив фамилию и принявшись жить на те средства, которые будут зарабатывать своим трудом!
– В этом что-то есть… – протянул один из гостей, щуря глаза, – из додревних времён, Ветхозаветное и…
Он распрямил плечи, готовый отстаивать свою точку зрения.
