Дипломатия Святослава - [25]

Рассмотрев затем внутреннее положение Болгарии в 969 году (последствия смерти царя Петра, восстание «комитопулов», его антивизантийский характер), авторы «Истории Болгарии», опираясь на анализ всего комплекса факторов внутреннего развития страны в середине X века, впервые в историографии высказали мысль о том, что, возвратившись в Болгарию, Святослав выступил «в союзе с антивизантийскими элементами против Византийской империи»43. Таким образом, рассматривая этот этап событий, они исходят из существования двух противоположных политических тенденций в самой Восточной Болгарии.

По-новому в этом труде оценены болгаро-русские отношения на заключительном этапе войны: после ухода русских из Преславы Святослав опасался восстания болгарской знати, но болгарский народ поддерживал руссов. Победа византийцев привела к порабощению ими Болгарии44.

Немалое внимание событиям 60–70-х годов X в. в Восточной Европе уделил М. В. Левченко.

Венгерский натиск на Византию через территорию Болгарии автор считал первопричиной разрыва отношений двух стран, а вопрос об уплате дани - лишь поводом45. В то же время М. В. Левченко присоединился к точке зрения историков, считавших, что болгарский царь был вынужден пропускать венгров через свою территорию; если бы у пего достало сил воспрепятствовать венгерским вторжениям на Балканы, он бы сделал это. Однако занятый делами на Востоке и боявшийся появляться в глубине Балканских гор, Никифор Фока «решил поручить ведение этой войны (с Болгарией.-А. С.) русским», так как Русь была удалена от Византии и не могла угрожать непосредственно ее границам46. Как и авторы «Истории Болгарии», М. В. Левченко отметил, что успехи Святослава на Востоке, его натиск в районе Причерноморья, угрожающий византийским владениям в Крыму, также побуждали империю отвлечь от Херсопеса беспокойного и опасного соседа, что и должен был сделать Калокир во время своего посольства47. М. В. Левченко полагал, что Святослав согласился на предложение Византиии (и в этом смысле автор вступает в полемику с авторами «Истории Болгарии», считавшими, что поход на Дунай был предопределен Русью заранее), по не склонен был выполнять роль византийского наемника48.

Вслед за М. Н. Тихомировым историк высказал мысль о стремлении Святослава на первых порах захватить лишь земли современной Добруджи, но не всю Болгарию, и в этом смысле он был наследником завоевательной политики Олега и Игоря49.

Для характеристики русско-византийских отношений в 968 году важно понимание автором сообщения летописи о дани, которую взимал Святослав с греков, сидя в Переяславце: это было обещанное императором вознаграждение за вторжение в Болгарию и не более50.

В Болгарии, подчеркивает М. В. Левченко, Святослав действовал не только оружием, но и антивизантийской «пропагандой», которая нашла благодатную почву среди населения Болгарии. Распространению антивизантийских настроений среди болгар способствовало изгнание их послов Никифором, его «беспричинное нападение» на Болгарию, направление против нее русского войска. Все это, по мнению автора, вело «к превращению антивизантийских настроений в стихийную ненависть», и «в лучших умах Преславской Болгарии могла зародиться мысль, что ввиду невозможности отразить вторжение и спасти независимость Болгарии следует сговориться с завоевателями против тех, кто был виновником этого нашествия»51. Так еще раз точка зрения Льва Дьякона была поддержана в одной из работ середины 50-х годов нашего века. Узнав об истинных намерениях Святослава и Калокира, Никифор восстановил к июню 968 года дружеские отношения с болгарской правящей верхушкой.

М. В. Левченко считал, что болгаро-византийский союз был восстановлен на основе договоренности о военной помощи болгарам со стороны Византии, но вместо этого греки инспирировали нападение печенегов на Киев и занялись своими сирийскими делами52.

Однако Константинополь вновь ошибся в своих расчетах: руссы оставили в болгарских городах свои гарнизоны и увели из Болгарии ЛИШЬ часть войска. Именно поэтому, пишет М. В. Левченко, ссылаясь на В. Н. Татищева, Лев Дьякон ничего не сообщил о двух вторжениях Святослава в Болгарию53.

Интересно наблюдение автора о том, что в защите Болгарии от Святослава не участвовало Западно-болгарское царство, где возобладали антивизантийские настроения. Однако М. В. Левченко не развил эту гипотезу, которая позволяла подойти к оценке русской дипломатии в Болгарии с учетом политики «комитопулов».

В соответствии с традиционным представлением о втором походе Святослава в Болгарию М. В. Левченко считал, что русский князь подчинил себе все владения Бориса, взял его столицу и захватил самого болгарского царя и его семейство. Помимо этого Святослав, по мнению историка, стремился установить здесь новые порядки во время второго завоевательного похода54. Так по существу М. В. Левченко повторил концепцию о завоевании руссами Болгарии.

Вместе с тем вслед за А. Чертковым и болгарским историком П. Мутафчиевым автор привел факты о действительно дружественных отношениях руссов и болгар во время русско-византийской войны. М. В. Левченко не определяет форм и характера болгаро-русского союза, но говорит о том, что Святослав должен был пойти болгарам на уступки и продемонстрировал уважение к болгарской государственной традиции55. В целом это был новый шаг в трактовке болгаро-русских отношений в период балканских походов Святослава.