Дипломатическая быль. Записки посла во Франции - [105]

Одним словом, крупные вопросы советско-французских отношений сплетались в один узел, и для того, чтобы развязать его, требовались быстрые, решительные шаги с двух сторон.

11 октября у меня состоялась встреча с генеральным секретарем Кэ д’Орсе Шеером. На этот раз речь шла об обстановке в Персидском заливе. Поскольку я ждал приема у Р. Дюма и Ф. Миттерана, я не собирался поднимать перед Шеером вопрос о договоре. Тем более обратило на себя внимание то, что мой собеседник при первом же подходящем случае сам затронул эту тему. Он подчеркнул, что в Париже ценят привилегированные отношения с СССР, хотят их поднять на более высокий уровень. Сообщенное нам через Ж. Бло «мнение» насчет формы, в какой это наилучшим образом сделать — в форме договора или декларации, — он объяснил исключительно теми трудностями, которые возникли при согласовании отдельных статей, касающихся безопасности.

Я выразил убеждение, что трудности не являются непреодолимыми при должных взаимных усилиях сторон. Советская сторона к этому готова.

Шеер сказал, что ему известно о моей просьбе встретиться с Р. Дюма. Эта встреча не состоялась вчера и сегодня (10–11 октября) только в связи с занятостью министра Однако ситуация с советско-французским договором является для министра одним из самых приоритетных вопросов. Министр, сказал Шеер, будет обсуждать этот вопрос с Ф. Миттераном. Шеер обещал доложить о нашем разговоре.

Итак, Шеер не представлял позицию по договору, сообщенную мне двумя днями раньше Жаком Бло, как окончательное решение об отказе Парижа от договора Он вообще говорил не о решении, а всего лишь о мнении. А Шеер — кадровый дипломат и знает цену слову. Я тотчас же информировал Москву с оптимистическим выводом: возможности для борьбы за договор налицо.

Сообщение об этом разговоре было прочитано в Москве чуть позже 7 часов вечера 12 октября. Поздно вечером в тот же день Э. А. Шеварднадзе связался по телефону с Р. Дюма Он предложил в качестве срока рабочего визита М. С. Горбачева в Париж 28 октября. Министры условились встретиться в Вене 18 октября для обсуждения всего комплекса вопросов, связанных с визитом советского президента Тем самым, попутно, встречей на нейтральной территории, предложенной нами, снимались и шероховатости, возникшие в связи с несостоявшейся беседой по договору в Нью-Йорке.

Теперь требовалось как можно лучше подготовить разговор в Вене. Отправленные посольством в связи с этим в Москву предложения касались завершения работы по договору и подписания одновременно целой серии соглашений в экономической, социальной, культурной и иных областях.

15 октября меня пригласили в Москву для обмена мнениями перед встречей в Вене. Перед вылетом я позвонил Ж. Бло и предложил ему встретиться для совершенно неофициальной беседы о том, как развязать последние проблемы договора. Поздно вечером мы вдвоем опять в его кабинете. Проблем две — безопасность и разоружение.

По первой нам так и не дали начать предметную работу. Кто знает, может быть, ее с самого начала припасали для встречи министров. Не будем гадать. Однако мы с партнером так много говорили об этой проблеме, что знаем: здесь развязки имеются, и их надо искать в использовании как можно более обобщенных понятий. Поскольку мы оба с этим согласны, карандашу нетрудно положить текст на бумагу с тем, чтобы предложить его министрам для обсуждения в Вене.

Вот он (я его даю в той окончательной редакции, в которой он вошел в договор, поскольку редакционные поправки по ходу дальнейшей работы были незначительными):

«Если одна из Сторон сочтет, что имеет место ситуация, затрагивающая высшие интересы ее безопасности, она может обратиться к другой Стороне с тем, чтобы между ними были незамедлительно проведены консультации по этому вопросу».

Речь идет о новом по содержанию обязательстве для отношений Советского Союза и Франции. Внимательный взгляд найдет в этой формулировке отблеск столетних усилий дипломатов двух стран в их стремлении адекватно выразить объективную реальность совпадающих интересов России и Франции, Советского Союза и Франции и, скажем это забегая вперед, Российской Федерации и Франции. Однако мысль эта получила вместе с тем звучание, отвечающее современной обстановке, и охватила практически весь объем первоначальных советских предложений, вызвавших столько трудностей.

Что касается разоружения, точнее, ядерного компонента соответствующего раздела, мы, проведя много часов в тщательных поисках, знаем: решения нет, поскольку несовместимы, во всяком случае на тот момент, базовые концепции двух стран. Поэтому мы прикидываем варианты, как, изъяв из проекта упоминание о ядерном оружии, постараться уберечь побольше из того, что наработано в этом разделе в целом. Понимаем, что это будет трудно.

Во всяком случае, я улетел в Москву хорошо подготовленным.

Совещание по договору Э. А. Шеварднадзе назначил в своем кабинете вечером накануне вылета в Вену.

Меня он принял немного раньше.

— Что случилось в Нью-Йорке? — спрашиваю я.

Вместо ответа министр нажимает кнопку. Входит работник его секретариата.

— Была у нас просьба от Р. Дюма о встрече со мною в Нью-Йорке?