Династия Романовых - [68]

Вы не будете иметь никакого покоя от меня после праздников, пока не изложите ваших идей на письме. Вы человек очаровательный и единственный; я вас люблю и ценю вас от всего моего сердца». О чем только не упоминается в этой переписке: о крестьянских волнениях и войне со Швецией, о Запорожской Сечи и судьбе Грузии, о присоединении Крыма и строительстве Черноморского флота. Эта двадцатилетняя переписка рассказывает не только о державных делах, впечатляя своим государственным значением, но и об удивительном союзе, трогательном своей интимностью. И Екатерина, и Потемкин отлично владели пером и писали друг другу, даже находясь в разных комнатах одного дворца, по нескольку раз в день.

Екатерина не только любила и уважала Потемкина, но даже иногда относилась к нему с опаской – их отношения всегда были чреваты бурными скандалами и ссорами. Проблемы в отношениях с фаворитом были связаны прежде всего с калибром личности Потемкина, которого сама Екатерина сделала крупным государственным деятелем, развив его задатки. У них начались многочисленные бурные ссоры. Обладая сильным характером, императрица понимала то противоречие, что императором Потемкину было не стать, а его характер не позволял быть просто тайным мужем, и писала ему: «Мы ссоримся о власти, а не о любви». Бурные отношения императрицы и фаворита вскоре начали утомлять обоих. Они продолжали любить друг друга и работать вместе весь 1775 год, но напряжение росло… Вскоре Екатерина обратила внимание на одного из секретарей. Петр Завадовский был образован, опрятен и хорош собой. Своей склонностью к упорному, методичному труду он являл полную противоположность Потемкину. Скоро Екатерина, Потемкин и Завадовский образовали странный треугольник. Потемкин оставался любовником Екатерины, но новый фаворит влюблялся в нее все сильнее.

Когда бурный, но короткий роман царицы Екатерины и Потемкина закончился, в отличие от всех прочих возлюбленных императрицы, Григорий Александрович остался при ней – другом, соратником, соправителем. Их страстные отношения перешли в устойчивый брак. Супруги влюблялись и заводили себе любовников и любовниц, но их отношения между собой оставались для них важнее всего. Эта ситуация породила миф, с одной стороны, о «сластолюбии» и «ненасытности» Екатерины, а с другой – о Потемкине как сутенере императрицы, самолично подбиравшем для нее молодых любовников.

В потоке чувств они часто забывали себя – но ни она, ни он не были частными лицами: Екатерина всегда оставалась государыней, а Потемкин с первого дня был не просто фаворитом, но политиком высочайшего ранга… С их историей не могут сравниться ни истории Антония и Клеопатры, ни Людовика XVI и Марии Антуанетты, ни Наполеона и Жозефины: сила человеческого чувства в их отношениях была так же сильна, как и политические последствия. Союз Потемкина с Екатериной окутан тайнами. «Были ли они тайно обвенчаны? Был ли у них ребенок? Верно ли, что они остались близки, позволяя друг другу иметь любовников и любовниц? Часто ли Потемкин сам подбирал Екатерине фаворитов, а она помогала ему соблазнять его племянниц, превращая императорский дворец в его домашний гарем?» – задавался вопросами С. С. Монтефорье.

«Я тебя не люблю, а есть нечто, для чего еще слова не выдумано, алфавит короток и литер мало», – писала Екатерина II в 1774 году. Чувство, которому нет названия и которое казалось государыне глубже и крепче любви и дружбы, связывало ее с фактическим соправителем и после 1776 года, когда Григорий Потемкин уже не был «официальным» фаворитом. Родство душ скрепляло их отношения в течение всей жизни. Именно об этом вспоминала Екатерина в своих «Записках»: «В нем было одно редкое качество, отличавшее его от других людей: у него была смелость в сердце, смелость в уме, смелость в душе. Благодаря этому мы всегда понимали друг друга». Между тем, русский историк А. Г. Брикнер считал главной в этом необычном альянсе именно императрицу: «Напрасно говорят о перевесе, который будто бы имел Г. А. Потемкин над императрицей… Она и нравственно, и умственно стояла гораздо выше светлейшего князя, остававшегося до гроба в безусловной зависимости от императрицы…»

«Мой единственный, мой любимый, а я жена твоя…»

По целому ряду исторических свидетельств, князь Г. А. Потемкин-Таврический и императрица Екатерина II были тайно повенчаны. Однозначных данных о том, когда именно состоялось бракосочетание, нет – историки называют разные даты – лето, осень 1774-го или даже начало января 1775 года. Существует несколько версий и о месте венчания – Самсониевский собор в Санкт-Петербурге, а также Храм Вознесения Господня в Сторожах, у Никитских ворот («Большое Вознесение»). Согласно широко распространенной московской легенде, венчание состоялось не в Петербурге, а в этой московской церкви (вернее, в стоявшем на ее месте предыдущем здании, так как это было построено в 1798-м). Храм находился на территории московских владений Потемкина.

Между тем в 1906 году на страницах журнала «Русский архив» П. И. Бартенев опубликовал рассказ бывшего председателя Государственного совета графа Д. Н. Блудова, которому в царствование Николая II было поручено разбирать дворцовый архив. В том числе и находившиеся в нем письма Екатерины II и Григория Потемкина – о том, что Екатерина вследствие «упорственного желания князя Потемкина и ее к нему страстной привязанности с ним венчалась у Самсония, что на Выборгской стороне». Этот рассказ Д. И. Бартенев подкрепил семейными преданиями нескольких русских и польских аристократических родов (Голицыных, Воронцовых, Чертковых, Браницких), чьи предки присутствовали на обряде венчания. В частности, среди тех, кто держал венцы над брачащимися, называли камер-фрау, горничную императрицы Марию Саввишну Перекусихину, племянника Потемкина графа А. Н. Самойлова и Е. А. Черткова.