Династия Плантагенетов. Генрих II. Величайший монарх эпохи Крестовых походов - [21]

Король сказал канцлеру: «Воистину ты должен совершить этот великий акт милосердия». С этими словами он схватился за капюшон канцлера и попытался снять с него плащ, но Томас Бекет не хотел отдавать его. Это был его самый лучший плащ, купленный совсем недавно. Он был сшит из алой ткани и оторочен дорогим мехом. Король и канцлер принялись бороться – король хотел стащить плащ, а канцлер не позволял. Рыцари, которые ехали позади, в изумлении бросились к ним, чтобы узнать, в чем причина этой неожиданной стычки. Король и канцлер крепко держались за свою добычу, и всем казалось, что они сейчас упадут. Наконец, канцлер неохотно уступил, стянул с себя плащ и отдал его нищему».

Томас охотился вместе с королем и принимал участие во всех его развлечениях. Дом его содержался в величайшем порядке:

«Он приказал, чтобы в холле каждый день постилали новую солому или сено зимой и свежий тростник или зеленые ветки летом, чтобы многочисленные рыцари, которым не хватило мест для сидения, могли спокойно устроиться на полу, не опасаясь запачкать свои богатые одежды и прекрасные льняные рубашки…

Король часто обедал за столом у канцлера, иногда ради развлечения, а иногда чтобы убедиться в том, что все, о чем говорили люди, обсуждая дом и стол канцлера, истинная правда. Порой король спешивался и входил в холл канцлера, когда тот еще обедал, – в руках у короля был лук, поскольку он возвращался из леса или, наоборот, спешил на охоту. Иногда он просто выпивал кубок вина и, повидавшись с канцлером, уезжал; в другое время он перепрыгивал через стол, садился и начинал есть.

Никогда еще в христианских странах не было двух таких мужчин, чья дружба и единодушие были бы крепче, чем у них»[71].

Отправившись с посольством к королю Людовику, Бекет устроил французам великолепное представление.

«Его окружала свита из двухсот всадников – это были рыцари, слуги, экономы, сержанты, оруженосцы и сыновья дворян, которые обучались в его доме искусству владеть оружием. Все они были надлежащим образом одеты и вооружены. Все эти люди и их слуги сияли новой праздничной одеждой, каждый в соответствии со своим положением…

Он привез с собой собак, птиц всякого рода, которых используют короли и богатые люди. В его процессии было восемь повозок, в каждую было запряжено пять лошадей, подобранных по силе и красоте; рядом с каждой лошадью шел крепкий парень в новой тунике; у каждой повозки был свой кучер и охранник. Две телеги были нагружены одним пивом, изготовленным из зерна, отваренного в воде. Это пиво было разлито по скрепленным железными обручами бочкам и предназначалось в подарок французам, которые восхищались этим пивом, весьма полезным для здоровья; оно имело цвет вина, но было гораздо приятнее на вкус…

Когда они входили во французскую деревню или город, впереди шло около двухсот пятидесяти парней, группами по шесть, десять или более человек. Они пели песни на своем родном языке, в привычной для них манере. За ними, с небольшим промежутком, бежали гончие и борзые в намордниках, которых вели на сворках слуги и их помощники. Далее следовали повозки, грохотавшие железными колесами по булыжной мостовой. Эти телеги были накрыты большими шкурами, сшитыми между собой. На небольшом расстоянии от них шли вьючные лошади, конюхи которых стояли на коленях у них на спине.

Французы, услышав громкий шум, выходили из своих домов и спрашивали, кто это едет и чья это свита.

Им отвечали, что это едет канцлер английского короля, который был послан к королю французскому.

«Должно быть, этот английский король очень богат, – говорили французы, – если его канцлер явился с такой помпой».

Французский король и его знать устроили для канцлера грандиозный пир, а Томас ответил им еще более роскошным угощением. Долго еще после этого французы вспоминали, как он заплатил 100 шиллингов за одно блюдо с угрями. Потом Томас, который когда-то учился в Париже, угостил своих учителей и их учеников и оплатил долги английских студентов. Поездка Томаса увенчалась успехом – он легко получил согласие Людовика на брак его дочери с сыном Генриха[72].

Генрих II и Элеонора провели свою Пасхальную курию в Вустере 29 апреля 1158 года. На троне они сидели в коронах, но в начале пасхальной мессы сняли их и положили на алтарь, поклявшись больше никогда не надевать. Во всяком случае, король был рад под видом дарования корон Богу избавиться от ненавистного обычая. Все эти сложные и пышные обряды, проводившиеся на Рождество, Пасху и Троицу, когда торжественная процессия шла в храм, где архиепископ Кентерберийский возлагал на голову короля корону, все эти церемонии, сопровождавшие жертвоприношение и причастие монарха, ужасно раздражали нетерпеливого и энергичного Генриха. В отличие от своего отца он не придавал никакого значения внешним атрибутам королевской власти и не любил показываться перед своими подданными в образе величественного монарха.

26 июля умер брат Генриха, Жоффруа. 11 августа король отправился в Нормандию, чтобы заключить договор с Людовиком, подготовленный канцлером, и утвердить свою власть над городом Нантом, принадлежавшим брату. Оставив в Англии королеву, которая 8 сентября 1157 года родила сына Ричарда, Генрих сначала отправился в Руан, вероятно желая повидаться с матерью, а затем встретился в Жизоре с французским королем. Они согласовали условия брака между принцем Генрихом, которому в ту пору было всего три года, и Маргаритой, не достигшей еще и года. Людовик обещал отдать в приданое своей дочери Вексен со всеми его замками. Не было в мире района, который английский король желал получить больше, чем Вексен, который располагался между его Нормандией и Иль-де-Франсом. Он очень жалел, что в свое время отдал его Людовику ради того, чтобы французский король признал его герцогом Нормандии.