Династия - [54]

— Да, — прошептала она. — Ты прав.

Джо поднялся на ноги, отходя от нее на почтительное расстояние, как если бы он просто прислуживал госпоже за столом. Элеонора поднялась, расправила юбки и почувствовала, как на цепочке тяжело повис ее талисман, ее молитвенник. Она собралась было уходить, но затем повернулась к своему верному помощнику.

— Джо, прости меня, — сказала она.

Ей было трудно выговорить эти слова, так же трудно, как ему их услышать. Он попытался улыбнуться.

— Это не имеет значения, — вымолвил он. — Когда ты отдаешь свою веру, ты уже не потребуешь ее обратно.

— Да, — согласилась Элеонора. — Я понимаю.

С высоко поднятой головой она вошла в дом.

С этих пор ей стало намного легче скрывать свои истинные чувства. Она с головой окунулась в суету подготовки к приему именитых гостей. Элеонора позволяла проявиться только естественному в такой ситуации чувству радости. Герцог и герцогиня должны были прибыть на обед, остаться на ночь и продолжить путь только на следующее утро. Часть их свиты надо было разместить в Морланд-Плэйсе, вместе с местными слугами, но большинство людей предстояло перевести в Микл Лит или в Двенадцать Деревьев, которые, по счастью, располагались неподалеку. Элеоноре необходимо было еще решить, кого из гостей пригласить. Их должно быть немного, один или два, так чтобы герцог не чувствовал себя в неподобающем обществе, но и не скучал. Она остановила свой выбор на Хелен и ее супруге. Ее дочь в прошлом году вышла замуж за купца Джона Батлера. Элеонора втайне надеялась, что молодая пара будет с благоговением смотреть на высоких гостей, и не открывать рта от удивления. Она была не очень высокого мнения об уме своей дочери и ее мужа.

День встречи настал. Жак превзошел самого себя и приготовил банкет, достойный короля, но Элеонора сидела за столом, не притрагиваясь к еде. Она едва могла дышать, потому что рядом с ней был человек, один вид которого приводил ее в трепет. Глядя на него, она понимала, что выглядит беспомощным глупым ребенком. Когда он, вступив во двор ее дома, ехал ей навстречу во главе своей свиты, она стояла, дрожа как осиновый лист, чувствуя себя неопытной девчонкой. Ее мучил лишь один вопрос, помнит ли он ее, вспоминал ли о ней хоть раз за все прошедшие годы. До того момента, как Элеонора увидела его, она ощущала свою красоту и женскую привлекательность, которая выгодно подчеркивалась новым нарядом: Элеонора была в бархатном голубом платье, отороченном горностаем и надетым поверх нижних юбок из золотой парчи. Платье было с длинными прорезными рукавами, прошитыми белым шелком и украшенными солнечно-желтой нитью. Ее красиво уложенные волосы закрывала длинная вуаль из тончайшего бело-золотого газа. Вуаль выгодно обрисовывала ее лицо и привлекала внимание к высокому лбу и большим глазам.

Однако как только лошади пересекли ворота, ее уверенность в себе улетучилась, и только присутствие Джо, занимавшего свое место рядом с ней, остановило предательскую дрожь в коленях и наполнение всего ее тела необыкновенной слабостью. Подъехав ближе, Ричард спрыгнул с лошади и приветствовал хозяев дома. Она снова слышала его голос, вглядывалась в его лицо, целовала его и принимала поцелуй в ответ. Формальный поцелуй в знак приветствия. Он не изменился, он остался таким, как прежде. Конечно, годы сделали свое дело: на его мужественном лице появились морщины, придававшие облику Ричарда еще больше солидности. У него было лицо мужчины, который любым эмоциям, будь то радость или печаль, отдается со всей страстью души. Волосы герцога начинала серебрить седина, вид которой невыразимо тронул Элеонору, хотя он и не могла до конца объяснить почему. Но в целом Ричард остался прежним. Он был все таким же широкоплечим, с военной выправкой, а главное, все с таким же открытым искренним лицом и глазами, которые видят твою душу насквозь. Приветствуя Элеонору, он поцеловал ее и сказал:

— О госпожа Морланд, вы все такая же красавица, какой я вас помню.

Эти слова бальзамом пролились на ее измученное сердце, и она знала, что ее верность этому человеку уже ничто не в силах изменить.

За обедом она была очень рада, что герцогиня села рядом с Робертом, потому что Элеоноре было бы чрезвычайно сложно поддерживать с ней непринужденную светскую беседу. Как только она увидела Ричарда вместе с женой, то сразу же поняла, что между супругами царит любовь и согласие. Герцогиню не случайно в юности называли розой, она и сейчас поражала той особенной красотой, которая могла превратить любую находившуюся поблизости красотку в обычную простушку. Но теперь Ричард сидел далеко от жены, и Элеонора могла сполна насладиться его обществом. Ее волнение и нервозность исчезли почти мгновенно, растаяв, как снег под теплым взглядом его глаз. Настроенный крайне благодушно, он был склонен шутить и получать удовольствие. Ричард хвалил еду, развлечения, которые были организованы по случаю его приезда, сам дом, а затем разговор обратился к личным темам.

— Вы прекрасно выглядите, — сказал он. — По правде говоря, вы совсем не изменились с тех пор, как мы встречались. Но, боюсь, вы не помните, как танцевали со мной в замке лорда Эдмунда, ведь это было так давно.