Династия - [162]

Том, конечно, не ответил им, но всю семью захлестывали эмоции от мысли, что их Том участвует в таком торжественном событии. Процессия проследовала в аббатство. Хотя двери были распахнуты, толпа не могла видеть, что происходит внутри. Однако из уст в уста в мгновение ока передавались комментарии, так что все были в курсе событий. Сначала была проведена специальная церемониальная служба, а затем хор исполнил «Тебе, Господи», и в установившейся благоговейной тишине разнеслись звуки церковного пения. По окончании службы король и королева причастились, а затем под звуки фанфар вышли на солнечный свет. Церковный елей все еще блестел на их волосах. Музыка заиграла с новой силой, орган по-прежнему звучал, а королевские музыканты словно соперничали со звеневшими колоколами, переливы которых были слышны по всему Лондону. Толпа громко приветствовала приближение монархов, а процессия медленно двигалась к Вестминстеру. Король и королева улыбались и махали народу, пока шествовали по красной бархатной дорожке, а люди не переставая бросали им под ноги цветы и выкрикивали слова благословения. У многих на глазах блестели слезы счастья.

Когда процессия вернулась к Вестминстеру, Морланды покинули свой пост и направились домой. Уже минул полдень, а у них еще маковой росинки во рту не было. Королевский банкет должен был начаться в четыре и продолжиться далеко затемно, но обычному зрителю такое зрелище не покажут. Для простого люда официальная часть торжества закончилась. Наступило время праздновать в кругу семьи и друзей.

— Как же я хочу, чтобы Том присоединился к нам, — сказала Маргарет, когда они забрали своих лошадей. — Интересно, его лошадь здесь или он прибудет по реке?

— О, пир будет проходить в Белом зале, — сказал Генри. — Не забывай, что он ехал следом за королем. Если он будет прислуживать королю во время первой подачи блюд, то освободится к шести часам.

— А что входит в его обязанности? — с любопытством спросила Сесиль.

— Он стоит за спиной короля, — начал объяснять Генри, — как только еда или питье касаются губ короля, Том и еще один паж разворачивают над головой монарха сословный флаг. Точно такую же процедуру проделывают и помощники королевы.

— Ну, у него еще не самая трудная роль, — заметила Маргарет. — Двое пажей должны лежать пред королем лицом вниз на протяжении всего пира. Им ничего не удастся увидеть.

— Они не будут в обиде, — засмеялся Генри. — Могу поспорить, что сотни мальчиков в городе пожертвовали бы своей правой рукой за такую честь — все равно, лежать лицом вниз или нет!

— Я смею заверить вас, что это так. О Генри, говорят, что сегодня будут разливать вино. Давайте пойдем и посмотрим.

— А что думаете вы, отец, Сесиль? Некоторые гильдии решили зажаривать целых быков прямо на улице. Там наверняка будут музыка и танцы. Пойдемте?

— О, без сомнений! — воскликнула Сесиль. — Такого веселья я и не представляла.

Остальные согласно кивнули головой.

— Хорошо, — сказал Генри. — Оставим лошадей дома и пройдемся пешком, а затем часов в пять вернемся к ужину.

В половине девятого, когда Том ехал по городу, солнце еще не погасло. Было светло, однако повсюду зажгли факелы, огонь которых на углах улиц соперничал с огнем костров, где жарились на вертелах быки и поросята. Лондон давал праздник, и все его жители были приглашены. Вино лилось рекой, а в качестве закуски предлагалось жареное мясо и хлеб. Везде продавались пирожки. Многие продавцы, видя, что вино разливают бесплатно, поддавались доброму порыву и раздавали свой товар.

Скрипачи и волынщики веселили танцующие пары. Девушки нарядились в праздничную одежду, в волосах у них были цветы. Парни пытались перещеголять друг друга, соревнуясь в прыжках, их лица раскраснелись. Дети бегали вокруг, под ногами у танцующих вертелись собаки, пытаясь выхватить куски мяса из рук людей, уже слишком опьяневших, чтобы погнаться за ними. Реку заполнили лодки, ялики и кораблики с веселящимися людьми. На корме неизменно висели фонари, свет которых отражался в водной глади. Песни и смех эхом отзывались на зеленом берегу.

Том ехал не торопясь, наслаждаясь видом, который открывался ему по пути. Изредка какая-то девушка высовывалась из окна, пытаясь дотянуться до него рукой и взъерошить ему волосы, либо бросала цветок, прося остановиться и составить ей компанию. Он только широко улыбался в ответ, продолжая ехать. Том был красивым юношей, а богатая одежда и уверенная манера поведения, выработанная привычкой вращаться в знатных домах, привлекали к нему повышенное внимание женского пола. Он часто получал недвусмысленные предложения от девушек.

Его ожидал очень теплый прием в доме на Бишопсгейт-стрит: отец, сестра и брат, которых он не видел уже три года, крепко обняли его и расцеловали.

— Ну, Том, снимай же немедленно этот ужасный старый плащ, — суетилась вокруг него Маргарет. — Бог ты мой, где же ты его раздобыл?

— Это первое, что попалось мне под руку. Кажется, он принадлежит какому-то лакею. Но мне ведь надо было скрыть этот красный сатиновый костюм!

— Да на тебе все еще одежда с коронации!

— Тихо, Мэг, не надо, чтобы об этом знали! — остановил Том Маргарет. — Я снял верхнее платье золотистого цвета. Если бы мистер Козине узнал, что я брал его из гардеробной, он бы заточил меня в Тауэр. Но я воспользовался случаем и нашел сюртук и чулки, иначе до сих пор не добрался бы сюда. Сесиль, ты цветешь, как июньская роза. Как чудесно видеть вас снова! Как все? Как матушка, дети, бабушка? Эдмунд не приехал? Ну да, кто-то же должен следить за делами… А как старина Джо и господин Дженни? Вы представить себе не можете, как я соскучился!