Династии. Как устроена власть в современных арабских монархиях - [136]

Например, Эр-Рияд вложил колоссальные суммы в восстановление Ливана после гражданской войны (1975–1990). Но ливанское правительство даже не попыталось обуздать «Хезболлу». «Саудовская Аравия больше не может продолжать платить Ливану миллиарды утром и получать оскорбления по ночам. Эта ситуация несовместима с новой внешней политикой, поскольку наши деньги не падают с неба и не растут в пустыне», — отметил саудовский обозреватель Халид аль-Сулейман.

Саудиты также разочаровались в Пакистане. «У пакистанских элит есть дурная привычка воспринимать поддержку Саудовской Аравии как должное, учитывая то, что Саудовская Аравия сделала для Пакистана на протяжении десятилетий, — пишет саудовский аналитик Али Шихаби. — Что ж, вечеринка окончена… Это больше не бесплатный обед или улица с односторонним движением».

Примечательно, что королевство финансирует Пакистан с момента его основания (1947). Однако в 2015 году Исламабад отказался присоединяться к военной коалиции в Йемене, которую возглавила Саудия.

Кульминацией отхода от мусульманского мира является «соглашение Авраама» — договоры ОАЭ и Бахрейна с Израилем о нормализации отношений (2020). Эр-Рияд официально не торопится следовать их примеру — но совместно с Иерусалимом строит железную дорогу. Такая переориентация монархий Халиджа говорит о том, что они хотят развиваться и богатеть. Их корыстные интересы превалируют над консервативными общемусульманскими идеями — будь то неукоснительное соблюдение шариата или уничтожение Израиля.

Однако прогрессивные решения принимают молодые аравийские лидеры. Кувейтская же «эпоха стариков» привела к печальным последствиям. Страна осталась консервативной «нефтяной бочкой». Сейчас эмират — всего 10 лет назад бывший одним из богатейших государств мира — балансирует на грани банкротства. В сентябре 2020 года власти признали, что ситуация близка к критической. Как сообщил министр финансов, у правительства «заканчиваются деньги». Уже в ноябре возникли трудности с зарплатами чиновникам — а ведь в госсекторе занято 80 % подданных. В конце года в Фонде общих резервов имелось $ 6,54 млрд, но только на текущие расходы эмирату требовалось $ 5,56 млрд в месяц.

Кроме Фонда общих резервов у Кувейта есть закрытый Фонд будущих поколений — 4-й по объему в мире ($ 550 млрд). Туда направляют 10 % годовых доходов государства от нефти. Однако, по прогнозам аналитиков, без экономических реформ этих средств хватит всего на 15–20 лет.

«Нефтяное» благополучие Аравии движется по спирали. Если 1970-е годы стали периодом высоких прибылей, то 1980-е годы ознаменовались кризисом перепроизводства. Следующее десятилетие ушло на реконструкцию промышленных мощностей. 2000-е и отчасти 2010-е годы запомнились арабам Джазиры как эпоха роскоши и безумных т^р^^'г. Наши современные стереотипы о купающихся в золоте арабских шейхах — родом из «нулевых».

В 2020 году цены на нефть опять снизились. Некоторые страны Залива не скорректировали свою привычку к крупным расходам, не заметили падения прибыли от нефти — и теперь пробил час экономической расплаты. Нынешних $ 40–45 за баррель катастрофически мало для Кувейта, но подорожания «черного золота» не предвидится. Эксперты пророчат стране полномасштабный финансовый кризис.

Еще в 2016 году относительно молодой кувейтский министр финансов Анас аль-Салех предупреждал, что надо диверсифицировать экономику и готовиться к эре «после нефти». Однако другие члены кабинета и сам Сабах IV выросли на потоке нефтедолларов — и не восприняли аль-Салеха всерьез. Более того — его высмеяли на заседании правительства. Но уже спустя четыре года эмират едва сводил концы с концами.

Ситуация осложнялась болезнью престарелого амира — у которого, к тому же, не было инициативного преемника вроде саудовского принца Мухаммада бин Салмана. Наследному принцу Кувейта — Навафу аль-Ахмеду аль-Джаберу — исполнилось 83 года, он являлся братом Сабаха IV.

20 сентября 2020 года 91-летний Сабах IV умер. В последние месяцы жизни монарха все же была разработана программа модернизации (аналог саудовской «Vision 2030») — но ее куратор, шейх Насер ас-Сабах, страдает от рака легких. Новый амир, Наваф I, боится перемен и не осознает их необходимости[142]. Кронпринц Мишааль аль-Ахмед в 2020 году отметил 80-летний юбилей. Шейх Мишааль — младший брат не только Сабаха IV и Навафа I, но и Джабера III — амира, при котором Кувейт сражался с Саддамом треть века назад.

Это значит, что, помимо экономических проблем, в стране назревает династический кризис — или, вернее, кризис политической воли. На данный момент в семье Аль Сабах нет людей, способных принимать актуальные политические решения. В общих чертах, ситуация с Кувейтом — это запущенная ситуация с Саудией. Если бы КСА не начало реализовывать «Vision 2030» и не проводило бы модернизационные реформы, то сейчас оно столкнулось бы с аналогичными проблемами в аналогичных критических масштабах.

О роли личности в истории можно рассуждать бесконечно. В контексте арабского мира Сабах IV вовсе не был плохим правителем — но именно после него Кувейт оказался в плачевном положении. Аравийская гонка 2000-х годов за всем «самым-самым» — дворцами, яхтами и прочими атрибутами роскоши и богатства — грозит обернуться для эмирата полным крахом. В 2020 году — после падения цен на нефть и пандемии коронавируса — даже могущественная Саудия была вынуждена ввести налог на добавленную стоимость для подданных. Раньше такие меры представлялись абсолютно немыслимыми. Пока государство существует, ему приходится отвечать на вызовы истории. Это незыблемое правило, о котором очень опасно забывать.