Диктатура пролетариата - [69]

Однако кто угодно с лёгкостью заметит в этой простой системе мышления два очень слабых пункта, и нам следует в них разобраться, ради защиты не капитализма, а здравомыслия. Во-первых, с точки зрения логики ошибочно смешивать взаимоотношения труда и капитала с системой капиталистического общества в целом. Конфликт между трудом и капиталом сам по себе отнюдь не является следствием капиталистической системы как таковой. Ведь если ткацкий станок на фабрике плохо работает, то в этом виноват не производственный аппарат в целом – никто не пойдёт разрушать его, только потому, что что-то не так с ткацкими станками или регулятором. Точно так же капиталистическая система и построенное на ней буржуазное общество вовсе не обязательно такие чудовищно плохие, какими их постоянно и с какой-то гипнотической односторонностью рисует коммунистическая пропаганда, хотя на отношения между трудом и капиталом стоит обратить внимание.

А во-вторых, институт частной собственности, на котором основывается капиталистический строй общества и который служит стимулом к деятельности индивида, – по какому праву этот институт объявляют чем-то не свойственным человеческой природе, чем-то, что можно просто так убрать? Это вовсе не логическое заключение, а биологический постулат, одно из многих утверждений, которые слишком легко возводятся в ранг вероучения. Коммунисты могли бы критически посмотреть на свою теорию марксизма: если не до, то, по крайней мере, после поражений, в особенности тех, что обусловлены политической аморфностью русской крестьянской массы, инстинкты которой находятся в тесной взаимосвязи с природой. А что, если частная собственность – это нечто совершенно естественное, вытекающее из присущего человеческой природе качества, чувства собственности? Этот вопрос необходимо сначала выяснить. Наука должна установить, не имеется ли, к примеру, помимо человека, также и животных, которые бы обладали этим природным инстинктом – в конце концов, список животных не исчерпывается одними муравьями и пчёлами. В случае, если человеку действительно присуще чувство собственности, всей ленинской логике в мире будет так же сложно вытравить это чувство и, соответственно, частную собственность, как уничтожить, например, чувство голода и инстинкт размножения.

Упомянутый простой ход мыслей коммунистов с его радикальными логическими «заскоками», очевидно, закономерен для русского ума, русского менталитета. Такие заскоки являются особенностью, которая, возможно, бросается в глаза многим, например в рассуждении Толстого: во многих браках что-то не так или может быть не так – ну что же, тогда долой весь институт брака; что-то может происходить и, без сомнения, происходит не так в существующей государственной системе – ну что же, тогда долой институт «государства». Однако несколько удивляет, что подобные идеи ослепляют многие умы и на Западе, тогда как трезвомыслящий житель Запада, обладающий некоторой долей исторического чутья и чувством реальности, имеет обыкновение, как известно, приходить к несколько другому выводу.

О том, насколько далеко зашли большевистские лидеры в пересмотре своей марксисткой логики, мы, впрочем, знаем мало. Очевидно, многие из них теперь уже не столь радикальны в своих теориях, как в начале эксперимента. Пока Ленин еще «жил», он показал – во всяком случае, на практике – явные признаки осознания того, что ход его мыслей опровергнут российской действительностью. Его последователи, по крайней мере некоторые, похоже, оказались готовы пойти на уступки и в плане теории, и в плане практики, однако пока теория все же находится в руках фанатиков и лиц, спекулирующих на политическом фанатизме. Сложно разобраться, где по-прежнему вера, а где – расчёт.

* * *

Но вот что наверняка поразит любого иностранца, не ослеплённого целиком и полностью интернационалистскими коммунистическими доктринами, если он присмотрится поближе к положению вещей: нужно совершеннейшее отсутствие не только самокритики, но и каких-либо чувств к народу и стране, в которой живёшь, чтобы занимать по отношению к ним такую позицию, какую занимают большевистские лидеры в России, – и неважно, каким образом рассматривать этих лидеров: как настоящих или ненастоящих, как фанатиков или как мастеров расчета. А объяснение, по крайне мере частичное, похоже, надо искать в одном обстоятельстве, которое мне, в сущности, не очень хотелось бы затрагивать, поскольку у меня на этот счёт нет совершенно чёткого представления и потому что его легко использовать для подстрекательства опасных инстинктов, – но которое, тем не менее, сложно оставить незамеченным: речь идёт о поразительном, на наш взгляд, антинациональном составе правящих кругов. Что касается Ленина, он, похоже, ощущал, или, выражаясь точнее, постепенно пришел к ощущению своей ответственности за народ, ставший подопытным кроликом для тестирования марксистских теорий. Поэтому даже русские противники коммунизма искренне сожалеют о его неизлечимой болезни. Что касается продолжателей дела Ленина, похоже на то, что теперь усилилось господство иностранцев, в первую очередь евреев, так что даже самый спокойный и чуждый расовой ненависти русский либерал может выразиться, как один из моих молодых университетских друзей: «Если бы всё это угнетение исходило от невежественных русских, то со многим было бы проще смириться. Но теперь это давление ощущается как угнетение со стороны другого племени, оно словно приобрело другую душевную основу. Надо помнить, что современный капитализм (цитирую слова моего друга) для обыкновенных русских отдает чем-то еврейским. Мелкая торговля зависит от крупной, и всё это находится целиком в руках евреев. Именно евреи полностью доминируют во Внешторге (государственном аппарате внешней торговли) и других организациях, связанных со снабжением, контролирующих поставки сырья и большого количества товаров».