Диктатор - [23]

Дени. Смею вас уверить, что ни одного солдата я не утаил… Некоторые газеты считают, наоборот, что я хочу при помощи армии раздавить народ.

Королева,которая погружена в собственные мысли и едва слушает Дени. Сейчас, когда я шла сюда, я внимательно смотрела по сторонам. На улицах, можно сказать, совершенно нет полиции. Один, два полицейских на всем пути. И нигде не видно ни патрулей, ни постов. Насколько было бы спокойнее, если бы разъезжала кавалерия! (Вздрагивая). У меня было такое ощущение, что я совершенно беззащитна.

Дени,переставая улыбаться. Вашему величеству следовало не выходить из дворца и вызвать меня.

Королева,с большой живостью. Почему? Или вы боитесь, что на меня может быть произведено покушение? На меня или на моего мужа?

Дени. Я ничего определенного не боюсь, ваше величество. Я уверен, что вы могли бы пройти пешком целый рабочий квартал, не услышав ни единого оскорбительного слова. (Улыбаясь). Даже в сильную грозу у каждого из нас все-таки очень мало вероятия быть убитым молнией.

Королева,опуская голову. Потому что молния ни в кого не метит, тогда как ненависть…

Дени,с легкой грустью. О, ненависть!.. Если сейчас есть человек, которого ненавидят, так это я, ваше величество. Я хочу сказать, что вся ненависть, которая может иметься, направлена на меня. Кто рискует быть застреленным из-за угла, как враг народа, так это я. (Пауза). Эта мысль должна бы вас успокаивать.

Королева,мрачно, потупив глаза. Есть люди, которые меня ненавидят. Да, я это знаю.

Дени, с искренним удивлением. Которые вас ненавидят? Вас? В народе?

Королева. Да.

Дени. Какое заблуждение!

Королева. Я все время об этом думаю, вот уже второй или третий день. Сегодня ночью, когда я не спала, я главным образом об этом думала.

Дени,сердечно. Ваше величество жертва собственного воображения и нервной усталости.

Королева. Вы забыли. Я тоже совсем забыла. Но недавно ночью меня вдруг кольнуло это воспоминание, как если бы во сне мне пронзили висок. (Понижая голос). Вы помните Фортунато?

Дени. Фортунато?

Королева. Анархиста.

Дени. Да, помню. Это очень старая история.

Королева,словно мучимая неотвязной мыслью. Он был казнен за несколько дней до первой годовщины моей свадьбы. Через месяц я должна была стать матерью. Говорили, будто он невинен. Но вот что ужасно: был пущен слух, что это я помешала королю помиловать его. (Словно защищаясь на суде). Я даже не помню, говорила ли я о нем с королем. Самое большее, если я, может быть, сказала королю: «Если действительно есть сомнение, тогда помилуйте его». Как будто у женщины, которая ожидает первого ребенка, могут быть жестокие мысли! Но ведь, с другой стороны, не могли же мы начинать наше царствование с того, чтобы поощрять анархические преступления.

Дени. Кто же об этом помнит еще?

Королева, с мучительной тревогой подымая на него глаза. В передовых кругах, среди людей, с которыми вы были знакомы, против меня не затаили злобы, желания отомстить? Вы не могли бы мне поклясться в этом…

Дени,взволнованно. Ваше величество, я вам клянусь, что я никогда не замечал ничего подобного.

Королева,отводя глаза. Я боюсь, что ищут случая убить меня и моих детей… (Понижая голос, смущенно). Вчера я не выдержала и пошла к гадалке…

Дени,сострадательно наклоняется к ней. Которая видя, как вы встревожены, разумеется, воспользовалась этим.

Королева. Нет. Она мне ничего не сказала. А может быть, не хотела ничего говорить! О, боже мой!

Дени,как выше. Вы себя нарочно мучите, ваше величество.

Королева,с усилием, сдавленным голосом. А вы сами, разве в глубине души вы меня не ненавидите? (Он делает порывистое движение). Я должна вам все сказать. Я иногда готова думать, что у вас тайное соглашение с вашими прежними друзьями, революционерами; что это неестественно, что вы нам преданы, что это невозможно; что вы делаете вид, будто боретесь с ними, а на самом деле ждете случая, чтобы нас им выдать… (Задыхаясь). И прежде всего из ненависти ко мне, потому что вы тоже, может быть, думаете, что это я сделала. (Она всхлипывает). Это ужасно!

Дени,мягко. Я слишком чту ваше величество, чтобы ему ответить, что его вопрос безумен. Но… я это думаю. Ненавидеть вас! (С ласковым упреком). За какого фанатика, за какого глупца вы меня принимаете?.. Да ведь самый темный из этих забастовщиков, которые вас так пугают, отлично понимает, что в его невзгодах нисколько не виноваты вы. Я вам назову многих свирепейших революционеров (с улыбкой), гораздо более свирепых, чем я, которые заявляют, что не признают иного строя, кроме республиканского, и которые почувствовали бы себя очень разочарованными, очень осиротелыми в тот день, когда больше никого нельзя было бы назвать именем «королевы». (С сострадательной и почтительной нежностью). «Королева»… «Королева Мария-Амата». Почему вы думаете, что мы не рады, едва ли не все, тому, что есть очаровательная женщина, нежная, прекрасная, которую мы зовем нашей «королевой», не потому, боже мой, что это жена короля, а потому, что она как бы немного наша, с чувством как бы известного обладания и… любви?.. Да… почему бы и нет?.. (Королева всхлипывает и начинает плакать. Дени продолжает, словно утешая ребенка, и в нежности его голоса нет ничего двусмысленного).