Дикки-Король - [137]

Но он забеспокоился еще сильнее, когда Дикки, снова выйдя на середину комнаты и сделав знак, чтобы ему освободили побольше места, начал говорить. Это не был тот нежный, поставленный, приятный голос, тот самый, который даже хулителей Дикки вынуждал признать, что у него очень приятный тембр. Голос этот звучал более хрипло и резко, но и более уверенно. Дикки с трудом вырывал из себя неожиданные слова. Но сегодня он был уверен, что его слова будут поняты. Дикки был уверен. В этом разница.

— Я знаю, что не все из вас фанаты, — совсем тихо начал он. — Сюда вы пришли ради меня, но не только ради меня. Вы пришли ради шоу, и я вам его устрою. Но, помимо шоу, я дам вам и нечто другое. Ведь я тоже — другой. Ведь вы сами ищете другого. Даже мои фанаты благодаря мне ищут другого.

— Да! Да-а-а! — прокричала кучка прижавшихся друг к другу девушек.

«Эти слова подсказал ему я. Старый как мир прием — навязчиво повторять одни и те же темы, выбирать неопределенные выражения, в которых каждый может найти то, что его волнует…»

Отец Поль видел, что Роза просветленно улыбается, Жижи прикладывает к сердцу руку, Фитц с откровенным восхищением пожирает Дикки глазами, а Франсуа наблюдает эту сцену с тем выражением надменного — а-ля граф Монте-Кристо — превосходства, которое он принимает, когда хочет пустить кому-нибудь пыль в глаза, что беззлобно подметил Никола.

Дикки поднял бокал.

— Мы все ищем, правда, по-разному, но ищем одно и то же. Разве нет? Разве нет? Мы все должны стать братьями!

— Да… Да…

Изящным жестом Дикки взял из рук Розы, которая стояла рядом, бокал и символически отпил глоток. Робко улыбнувшись, Роза, взглянув на отца Поля, тоже пригубила вина. Поскольку все присутствующие сочли, что Отец с этим согласен, то началось шумное братание, питье на брудершафт, тосты за Дикки, отца Поля, за всеобщую любовь.

«Что ж! Может, это и к лучшему», — подумал отец Поль. Он чувствовал, как на него все более и более наваливается усталость. Дикки на вершине славы, куда его вознесли любовь, успех и даже некое откровение…

— Дай мне наконец попробовать, что они там пьют, — обратился он к Фитцу. — Что это за штука? «Уайт Лэди»!

Фитц ничего не ответил.

— Ах вот оно что!

Фитц замер в полной растерянности, на его лице было написано, что он виноват во всем. Отец Поль поискал глазами Франсуа, заметил, как тот побледнел, и мгновенно все понял. Этот идиот, чье самолюбие оскорбили, задумал погубить Дикки, или фанатов, или всех скопом, устроить скандал: он что-то подсыпал в напитки. Но что? И где он раскопал это зелье? А что, если нагрянет полиция с обыском? А что, если сюда затесался какой-нибудь враждебно настроенный журналист? Ведь отец Поль не знает в лицо всех фанатов, подобно тому, как Алекс не знает всех его учеников.

Они оба могут остаться в дураках. И слишком поздно — сеанс уже не приостановишь. Он вспомнил фразу Алекса, которая вызвала у него улыбку: «Не трогайте Дикки, мсье Жаннекен. Дикки — взрывчатка». И частично Дикки внес разлад в среду «Детей счастья». Дикки даже сумел затмить его: отец Поль больше не был здесь хозяином; Дикки разделался с Роже… Погибла Колетта. Покончил с собой Дейв. Собак отравили. Франсуа его предал. Все пришло в смятение. Отец Поль смотрел на Дикки и думал: «Я совершил ошибку. Да, ошибку. Принял форму за содержащие. Масштаб ценностей. Я допустил ошибку, от которой предостерегал многие годы. Я недооценил этого молодого человека потому, что он не находил слов выразить свои мысли». И хотя отец Поль прекрасно знал, что за ошибки расплачиваются и что его ставка в этой игре оказалась под серьезной угрозой, он нашел в себе силы шутливо отнестись к своему парадоксальному положению. Дикки продолжал речь.

— Я не хочу вам лгать и говорить, что шоу больше не будет. Будут новые шоу, сцену я не брошу, у меня нет другого способа выразить себя, а у вас услышать мою весть. Но все теперь будет совсем по-другому. Я сам уже другой, я от многого избавился, и мне хотелось бы, чтобы вы тоже избавились от этого вместе со мной.

— Да-а-а!!!

Этот вопль заполнил весь замок. Причем исходил он не только от фанатов. Кричала Роза, кричала Жаннетта, кричал Робер и остальные «дети»… Франсуа проскользнул к Фитцу и шепнул:

— Что будем делать? Они все перемешали, скоты!

Фитц ответить не успел. Позади них выросла огромная фигура отца Поля.

— Фитц, убери напитки, все без исключения. Принесешь из погреба другие. Как можно скорее, понял.

Фитц, не сказав ни слова, убежал. У мертвенно-бледного Франсуа был какой-то вызывающий вид. Отец Поль намеревался что-то ему оказать, когда Жаннетта — она жила среди «Детей счастья» с основания секты, — сидевшая на корточках возле синтезатора, вдруг вскочила и заорала:

— Пой, Дикки! Пой о радости! Пой о счастье!

И остальные ученики отца Поля вместе с фанатами во всю глотку подхватили:

— Пой о радости! О радости! О счастье!

Бесполезно было пытаться этому помешать. Если бы Дикки воскликнул: «Пойдемте в Каор и подожжем собор!», то — это было очевидно — по крайней мере половина присутствующих последовала бы за ним. Снова установилась тишина, и Дикки опять заговорил. Отец Поль пытался пробиться к Алексу, который сидел на подушках в дальнем конце библиотеки и явно чувствовал себя прекрасно. Он, обнимая юную фанатку, жестом показал, что хочет выпить… Алекс отдыхал. Для него в этот вечер организатором спектакля был отец Поль, а если Поль хотел тайком облапошить Дикки в пользу своей группы, то Алексу по-королевски было наплевать на это. В понедельник они сложат багаж, вернутся к серьезной жизни и хладнокровно обсудят контракты и проекты. Во всяком случае, малыши отца Поля умеют разойтись. Пополнение хорошее. Если б у них голоса было побольше, чем восторга… «Странный вкус у вашего коктейля», — заметил он, допивая свой бокал. Фитц снова наполнил его, взглядом успокоив отца Поля.