Дикки-Король - [13]
— Я никогда не болею, — спокойно ответила Полина. — И, знаете, сколько бы ни ела, ни за что не поправлюсь…
— Тебе везет… — вздохнула Анна-Мари. Она будет есть только вечером, в молодежной гостинице или придорожном кафе, а может быть, если погода будет хорошая, прямо на улице в своем спальном мешке. Ей казалось, что она меньше толстеет, когда никто не видит, как она ест.
— Как бы то ни было, — обреченно произнесла Полина, — я не перестану жевать, пока его не увижу. Это нервы.
К восьми часам вечера шапито было снова установлено. Музыканты скулили, механики по звуку стонали, бегая туда и обратно, мимоходом кто-то опрокинул и разбил юпитер. Алекс орал на организаторов.
— Могли бы мне сказать, что вы не в ладах с домом культуры! С этими домами вечно вляпаешься! Знаете, на сколько мест он рассчитан, этот их… дом, а? На девятьсот. Даже не на тысячу! Куда это годится, а? Да чтобы я позволил Дикки Руа петь в бараке на девятьсот мест? А в отместку они заставляют меня ставить шапито в болоте. Ох уж этот мэр!
На другом конце города, там, где была прежняя площадка, Серж с помощью двух рабочих сцены установил огромный транспарант: «По распоряжению мэра концерт Дикки Руа перенесен на площадку у „Новотеля“». Остановился какой-то автобус.
— «Новотель» — это где? — крикнул со своего высокого сиденья молодой шофер.
Серж движением руки указал направление. Даже не поблагодарив, шофер рванул с места, забрызгав грязью всех троих.
— Вот нахал! — беззлобно сказал один из рабочих.
— Что это за ребята?
— Одна из групп. Парижане.
— А! — ответил второй, как будто этим все объяснялось. Он был из местных.
И вот уже остановился другой автобус, выпустив два десятка людей, не сразу заметивших транспарант. Увидев его, все приуныли.
— Нет! Не может быть!
— Да, да, дамы и господа! — с сочувствием отозвался Серж. — Но вы прибыли вовремя, не огорчайтесь. Концерт начнется на час позже. Понимаете, надо же заново смонтировать шапито! Поезжайте по Авиньонской дороге, сверните налево, и через три километра попадете к «Новотелю». Это совсем просто.
Но недовольство только возрастало.
— Ведь это же не наш собственный автобус, а рейсовый! Что же делать?
Фанаты снова вошли в автобус и стали упрашивать шофера.
— Ничего не поделаешь. Я могу лишь подбросить вас до перекрестка. И то это не остановка!
— Но мы приехали из Антверпена… Брюсселя… Компьеня… Клермон-Феррана, — протестовали огорченные фанаты.
— Ну а я здесь при чем?
— Послушайте, — предложил Серж, — мне уже пора возвращаться туда. Мы можем подвезти несколько человек в грузовиках. Но там оборудование… Так, так… Ты скольких сможешь взять, Люко?
— Человек шесть… Ну-ка давайте, девочки!
У первого грузовика началась сутолока.
— Я тоже возьму шестерых, но ни на одного больше, — объявил Серж. — В путь.
Шофер автобуса терял терпение.
— Поймите же, у меня, кроме вас, есть и обычные пассажиры. Не ночевать же им здесь, а? Садитесь, высажу вас на перекрестке, и точка.
Морис Хайнеман, парикмахеры Жан-Пьер и Марсьаль были слишком далеко от двери автобуса и не могли выйти. Так же, как две трети фанатов. Нескольким взмолившимся девушкам кое-как удалось еще вскарабкаться на грузовики. Остальным пришлось вернуться в автобус. Заработал мотор. Группа смирилась.
— До скорого! Займите нам места! Если у Жанины есть транспорт, пошлите кого-нибудь нам навстречу!
Тронулись. «Я, что ли, иду на этот концерт!» — бурчал шофер. Он резко затормозил у перекрестка.
— Вот. Отсюда и трех километров не будет, и идти все время прямо. А у меня могут быть неприятности!
— Хотите, чтобы у вас в ногах валялись? — заявила мадемуазель Вольф, выходя первой с высоко поднятой головой. Остальные с разными комментариями последовали за ней.
На дороге оказалось человек тридцать. Было пасмурно. Морис Хайнеман философически заметил, что дождь больше не идет. Это было действительно так.
— Я, признаться, немного притомилась, — со смирением сказала Эльза Вольф.
У фанатки из Компьеня болела вывихнутая нога.
— Не знаю, доберусь ли я. Три километра!
Они никак не решались тронуться в путь с чемоданами, рюкзаками, тюками, которые громоздились у их ног.
— О! придется сделать это для Дикки, — вздохнул Жан-Пьер. Он нагнулся и поднял свой чемодан. Достойному примеру последовали и остальные. Полина взвалила на плечи свой огромный рюкзак. Марсьаль — сама любезность, — кроме собственного, взял еще чемодан девушки из Компьеня. Пошли. «И в самом деле, это можно сделать для Дикки, — думала Полина, сердясь на себя. — Сказать это должна была я…» И она резко прибавила шаг, а Эльза Вольф не отставала от нее: лучше умереть, чем признаться, что ей не под силу то, что может сделать шестнадцатилетняя девушка.
Анна-Мари задыхалась. Но она, по крайней мере, могла утешать себя тем, что немного похудеет… Несколько девушек, которых другие не знали или не узнавали, шли впереди и невероятно возбужденно рассказывали друг другу о подарках, которые собираются сделать Дикки, о письмах, которые писали ему после весеннего турне. Таких девиц Эльза Вольф в шутку называла «людоедками» — они мечтали протиснуться поближе к Дикки, дотронуться до него, поцеловать и, может быть, в один прекрасный вечер проникнуть к нему в номер, а если нет, то сделать так, чтобы их в этом заподозрили… «Людоедкам» все это прощали, потому что ни одна из них всерьез и не надеялась удержать его, а их неистовство зажигало публику.
Франсуаза Малле-Жорис — коллекционер простых вещей: обрывков фраз, ситуаций, анекдотов. Дети спорят за завтраком, домработница поет, забыв о грязной посуде, в квартиру забредают случайные люди и остаются ночевать… Из будничных происшествий Малле-Жорис мастерски вырисовывает жизнь в ее подлинной прелести.За юмор и психологизм, за тонкую наблюдательность хозяйка «бумажного домика» удостоилась многих литературных премий. Ей также довелось быть вице-президентом Гонкуровской академии и членом Бельгийской королевской академии французского языка и литературы.«Франсуаза Малле-Жорис великолепно передает трепет эмоций и свой ироничный, критический взгляд на ближних: ее талант в редкой естественности и верности жизни».LʼExpress.
Небольшие повести, составляющие книгу известной французской писательницы, основаны на действительных событиях далекого прошлого. Захватывающий сюжет вводит читателя в мир европейского средневековья, делает свидетелем судилища над «ведьмами» и «колдунами», знакомит с процедурой инквизиционного процесса. Автор рисует гнетущую атмосферу времен, когда стремление человека познать неведомое влекло за собой жестокую кару, а порой и смерть.Рассчитана на широкий круг читателей.
«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Елена Чарник – поэт, эссеист. Родилась в Полтаве, окончила Харьковский государственный университет по специальности “русская филология”.Живет в Петербурге. Печаталась в журналах “Новый мир”, “Урал”.
«Меня не покидает странное предчувствие. Кончиками нервов, кожей и еще чем-то неведомым я ощущаю приближение новой жизни. И даже не новой, а просто жизни — потому что все, что случилось до мгновений, когда я пишу эти строки, было иллюзией, миражом, этюдом, написанным невидимыми красками. А жизнь настоящая, во плоти и в достоинстве, вот-вот начнется......Это предчувствие поселилось во мне давно, и в ожидании новой жизни я спешил запечатлеть, как умею, все, что было. А может быть, и не было».Роман Кофман«Роман Кофман — действительно один из лучших в мире дирижеров-интерпретаторов»«Телеграф», ВеликобританияВ этой книге представлены две повести Романа Кофмана — поэта, писателя, дирижера, скрипача, композитора, режиссера и педагога.
Счастье – вещь ненадежная, преходящая. Жители шотландского городка и не стремятся к нему. Да и недосуг им замечать отсутствие счастья. Дел по горло. Уютно светятся в вечернем сумраке окна, вьется дымок из труб. Но загляните в эти окна, и увидите, что здешняя жизнь совсем не так благостна, как кажется со стороны. Своя доля печалей осеняет каждую старинную улочку и каждый дом. И каждого жителя. И в одном из этих домов, в кабинете абрикосового цвета, сидит Аня, консультант по вопросам семьи и брака. Будто священник, поджидающий прихожан в темноте исповедальни… И однажды приходят к ней Роза и Гарри, не способные жить друг без друга и опостылевшие друг дружке до смерти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.