Дикий сад - [79]

Синьора Оливотто постирала и повесила сушиться его брюки. К утру они были еще влажные, но быстро высохли, как только взошло солнце. Левый глаз за ночь сильно распух, и Адам, дабы не привлекать к себе ненужного внимания, позавтракал в комнате.

После завтрака он, зная, что не сможет уехать из города, пока не выяснит все наверняка, выскользнул потихоньку из пансиона и отправился в парк.

Точное место найти не получилось, но, погуляв по парку, он не обнаружил ни тел, ни полицейских кордонов. Книгу Адам тоже не нашел, но в пансион вернулся повеселевшим.

Синьора Оливотто вызвала такси. Едва отъехав от пансиона, Адам попросил отвезти его не на вокзал, где беглеца мог поджидать Гаетано, а на первую от Вьяреджо остановку.

Станция была маленькая, и после нее поезд останавливался потом на всех станциях между Вьяреджо и Флоренцией. Адама это устраивало как нельзя лучше, у него было время все тщательно обдумать.

Поезд проходил по долине Арно, когда Адама осенило: эта ночь во Вьяреджо кардинально изменила ситуацию. Выяснение обстоятельств смерти Эмилио перестало быть его личным делом, каким-то тайным расследованием. Он потерял инициативу. Гаетано уже наверняка связался с Маурицио, а значит, они оба знали, кто и зачем приезжал в приморский городок.

Еще вечером он корил себя за небрежность, из-за которой и засветился. К тому времени, когда поезд подошел к станции Санта-Мария-Новелла, ход его мыслей изменился.

Что с того, что они знают? Что с того, что все прошло по плану? Он сойдет с поезда, зная, что подозрения подтвердились, но как быть дальше? Он был наивен. Выяснить правду еще не значит поставить точку. Так или иначе, без стычки с Маурицио не обойтись. Вьяреджо просто приблизил неизбежное.

Глава 29

Первой Адама увидела Мария. Увидела и тихонько ахнула. Потом отвела в кухню, усадила, выслушала рассказ — уже расширенную и дополненную версию — о стычке с карманниками и самолично осмотрела пострадавшую бровь. Выполненная врачом работа была признана «удовлетворительной», хотя еще один шов был бы не лишним. В заключение она погладила его по руке, спросила, не хочет ли он чего, сварила кофе и сопроводила наверх с твердым наказом принять ванну и переодеться к ланчу.

Пока Адам стоял перед зеркалом, в голове его одна за другой промелькнули три мысли: он и впрямь выглядит ужасно — грязный и какой-то пришибленный; как же хорошо вернуться на виллу Доччи; а ведь за последние пятнадцать минут Мария выказала больше внимания и заботы, чем за все предыдущие недели.

Спустившись к ланчу на террасу, он нисколько не удивился, увидев сидящего за столом Маурицио. Реакция последнего на появление английского гостя оказалась вполне предсказуемой и в точности повторяла ужас, изумление и сочувствие, отразившиеся на лице его матери. На протяжении всего ланча Адам пытался пробиться сквозь выставленную Маурицио защиту, получить пусть самое малое — хотя бы просто взгляд — подтверждение тому, что они оба знают: история о карманниках в Ареццо полная чушь и отъявленная ложь.

Но Маурицио играл свою роль безупречно, и Адаму ничего не оставалось, как только восхищаться его выдержкой, потому что теперь он нисколько не сомневался: это — игра. К окончанию ланча, однако, ему было уже не до восхищения. Если Маурицио поговорил с Гаетано и знал, что тот в разговоре с любознательным англичанином ничем себя не выдал и ничьего имени не назвал, то ему и беспокоиться было не о чем: держись понаглее, не упоминай о Вьяреджо, и у противника не останется ничего, кроме разорванной цепочки косвенных улик.

На месте Маурицио Адам избрал бы именно такую линию поведения, а потому немало удивился, когда вскоре после ланча тот вошел в кабинет со стороны библиотеки и закрыл за собой дверь, а потом притворил и вторую, ту, что вела на террасу.

Адам сидел за столом и читал, но с появлением Маурицио буквы как-то перестали складываться в слова.

Маурицио закурил.

— Гаетано просит передать извинения.

Молчание — лучшая тактика?

— Кто был тот, в парке?

Вот оно что. Значит, Маурицио пришел не потрепаться и не попугать — ему нужно выяснить, работает ли Адам один или в паре с кем-то. Нужно знать, какими силами располагает противник.

— Не знаю. Было темно, а лица я не видел.

Маурицио посмотрел на него — пристально, с прищуром.

— Я тебе верю. — Он прошел к камину, взял кочергу и поворошил пепел над решеткой. — Не знаю, что ты себе нафантазировал, что вбил в голову, но послушай меня. Я, конечно, знаком с Гаетано. Его здесь все знают. В прошлом году, перед тем как уехать, он попросил помочь ему с бизнесом. — Маурицио криво усмехнулся. — Точнее, попросил денег. Я отказал, но потом увидел «Ла Капаннину» и согласился. Подумал, что это будет неплохое вложение. Так и получилось. Отношения у нас не простые, и, признаюсь, не все там по закону. Понятно, что Гаетано нервничает. Да и я тоже. Мне жаль, что тебе из-за этого досталось.

Надо отдать должное, подготовился Маурицио хорошо: объяснение не только звучало логично, но и позволяло Адаму выйти из дела с чистой совестью.

Вот только принимать это объяснение и выходить из дела он уже не собирался. Момент был упущен. Для него все изменилось. Они избили его. Напугали. Напугали до смерти, так, что он обмочился со страху, думая, что ему пришел конец.